На сытый желудок тянет отдохнуть, и мы, прибравшись, решаем взяться за книги.

Эшер полусидит, опираясь спиной на подушку, прислонённую к дереву, а я устраиваюсь у него под боком. Поцеловав меня в макушку, он раскрывает довольно объёмный том и быстро углубляется в чтение. Судя по паре прочитанных мной строк, это какое-то заумное руководство по выделке кожи и способах её дальнейшего применения. Лицо у него сразу становится вдумчивым и серьёзным, так что отвлекать его даже совестно.

Над нами на разные голоса поют птицы. Тёплый ветерок нежно овевает кожу. На пледе играют солнечные зайчики от проникающих сквозь листву лучей. Пахнет прогретой травой и цветами. Как тут сосредоточиться на учебнике по истории?

Крепясь из последних сил, с ослиным упрямством вчитываюсь во второй абзац. Кто там кого сверг? Кто возглавил страну?

А тут ещё оборотень, не отвлекаясь, принимается поглаживать меня по плечу!

С мученическим стоном отбросив книгу, с удивлением и даже некоторым возмущением осознаю, что он этого ждал. Не дав ни слова сказать, ни что-нибудь сделать, Эшер первым меня целует. Одной рукой обнимает за талию, наклоняя к себе, другую кладёт на шею — всё это ненавязчиво, но настолько твёрдо, что не остаётся и шанса на шалости. Чтобы это проверить, пробую сползти ниже — и тут же встречаю неодолимое сопротивление его рук.

На миг мы оба замираем, ища ответы в глазах друг друга.

Будь всё всерьёз, я возмутилась бы, что он имеет наглость меня ограничивать. Но спокойная полуулыбка напоминает о том, что это всего лишь предложение поиграть. Он обозначил правила и ждёт согласия.

Такая демонстрация силы неожиданно разливается по телу тёплой волной возбуждения и желанием… не знаю, может быть, проверить пределы дозволенного? Выяснить, как далеко мы оба готовы зайти? Узнать, что будет, если напроситься на «наказание»?

Медленно наклонившись, касаюсь его губ поцелуем. Ещё и ещё, чтобы он расслабился и утратил бдительность — вот тогда-то я и попробую перехватить контроль. Вдруг, получится? Поменяться ролями будет, как минимум, интересно. Совсем не то же самое, что иметь дело с вбитой с детства покорностью Медифа. Тут всё иначе.

Однако внимания Эшер не ослабляет и даже не закрывает глаза. Больше он пока не удерживает, но убирать руки совсем не торопится, наблюдая за мной из-под полуопущенных ресниц.

Незаметно смещаю свои поцелуи по подбородку и ещё ниже. Мне хочется чуть-чуть его укусить. Справедливости ради. Ну и потому, что помню слова Лена о доверии, которое оборотни демонстрируют, подпуская кого-то к этому уязвимому месту.

Позволит он или нет?

Практически уткнувшись Эшеру в шею, губами ощущаю, как бьётся его пульс. Терпкий, пряный аромат окутывает меня целиком.

То, что между нами, уже почти перестало быть только игрой, флиртом, как задумывалось всего минуту назад.

Ладонь на моей талии чуть сильнее сжимается. Короткий обмен взглядами — и он наклоняет голову в сторону. В ту же секунду, едва не урча от наслаждения, я прихватываю его кожу зубами, испытывая при этом такой всплеск эмоций, какой даже во время секса не всегда ощущала. По крайней мере, в той, «прежней», жизни.

Одинокая мысль о том, что это, вообще-то, не очень нормально, панически мечется на задворках сознания, но никому нет до неё дела.

А потом мужское тело прямо на глазах превращается в крупного серебристого кота.

Вывернувшись из неудобной для него позы, Эшер встаёт на лапы и с басовитым мурчанием трётся об меня, ластится, будто валерьянки объелся.

Понимая, что сама это спровоцировала, не сопротивляюсь напору котячьей нежности. Глажу мягкую шерсть, хвалю, рассказывая, как он хороший, позволяю обнюхивать, тычась повсюду большим мокрым носом и шумно фыркая. Несмотря на внушительные размеры, кот так искренне выражает свою радость и привязанность, что мне и в голову не приходит бояться. Даже принимать заигрывания животного уже почти не кажется странным. Почти не кажется.

К моей шее он подбирается с вкрадчиво-предвкушающим выражением на усатой морде. Выдыхаю, прикрываю глаза…и чуть не подскакиваю, когда влажный язык с чувством проходится от ключицы и до самого подбородка!

— Щекотно, Эшер!

В ответ он только довольно тарахтит и тянется повторить «дегустацию».

Отпихнуть такую махину трудно, так что я пытаюсь отползти, отгораживаюсь подушкой, но в итоге всё равно оказываюсь прижатой к дереву и тщательно вылизанной. Хорошо, что язык у него мягкий, а не как наждачка, иначе было бы не только мокро, но и больно вдобавок.