Инкуб, конечно, сразу замечает мой взгляд.

— Отнести тебя в душ?

— Вот ещё! — фыркаю весело, отбирая у него покрывало, чтобы обернуть вокруг тела. Обнажённой они меня уже видели, но ходить так по комнате я всё-таки не могу. — А вот от компании бы не отказалась.

Внутри столько искристого, светлого счастья, что я наполнена им до кончиков волос! Хочется смеяться, целоваться и обниматься, порхать по комнате. Можно даже одновременно!

Эта счастливая лёгкость передаётся и Аллеону с Медифом. Вот только что они ещё были сытые и уставшие, а в следующую секунду уже переглядываются с самым коварным видом. Явно что-то задумали.

Покрепче вцепившись в покрывало, пробую сбежать от них в ванную, но Медиф ловит и, игнорируя шутливое сопротивление, очень ловко разматывает моё «прикрытие». А Лен и вовсе едва ли не на плечо к себе закидывает! Голую!

В душ мы вваливаемся втроём. Вместо того чтобы мыться, как нормальные взрослые люди, мужчины быстро ополаскиваются и сообща моют меня. Сообщники… Лен крепко прижимает спиной к своей груди, обнимая за плечи и талию, а Медиф гладит пенными ладонями. Причём делает это так увлечённо, что у меня стремительно исчезает желание отстаивать независимость.

Наконец-то раскинувшись на свежих простынях, я не могу сдержать стон наслаждения.

Мужчины, понимающе хмыкнув, укладываются по бокам. Пока Аллеон поправляет тонкое одеяло, Медиф притягивает меня к себе на плечо и принимается мерно поглаживать по волосам. Посмотрев на это, Лен тоже придвигается, целует между лопаток и опускает ладонь на мою талию. Близкое соседство с инкубом его давно уже не смущает.

На грани сна и реальности, мне чудится, что в спальню прокрадывается Рраяр. Всего лишь смутное ощущение чего-то родного и солнечного, наверняка навеянное примерещившимся ароматом или каким-нибудь шорохом, но даже так я осторожно оглядываюсь, движимая наивной надеждой.

Разумеется, здесь его нет. Глупо было думать иначе.

И всё же, прежде чем вновь забыться, нежно глажу мерцающую на груди круглую татуировку, мысленно желая Рраяру спокойной ночи.

Мой сегодняшний сон о случившемся в Олибэре.

Джарой уже упоминал, что помог, подлечив инкуба своей магией, но ни один, ни второй даже не заикнулись о том, как далеко всё зашло! Синяки и ссадины, о которых я так волновалась, — сущий пустяк по сравнению с тем, в каком состоянии застал Медифа Рраяр! Даже со связанными руками, инкуб уложил троих — троих! — рослых олибэрских солдат! Вооружённых!

Когда джарой, поняв, что что-то не так, решает его проверить, Медиф сражается уже с четвёртым — страшно сражается: отчаянно, с готовностью убивать или быть убитым. Не обращая внимания на вывихнутое плечо, глубокие кровоточащие порезы на руках и бедре.

Встретившись с его диким взглядом, Рраяр узнаёт себя. Того себя, который когда-то в клочья растерзал в подвале трёх человек.

Он никогда не признается, но в этот момент я понимаю, чем Медиф так его раздражает. Они слишком похожи. Глядя на инкуба, джарой видит ту же юношескую самоуверенность, что когда-то лишила его семьи.

Древком алебарды стражник изо всех сил бьёт Медифа по спине, и он падает. Пытается встать, рычит от ярости и бессилия. Обозлённый олибэровец пинает его в бок. Снова и снова, пока Медиф, извернувшись, не ловит его за ногу. Дёрнув, роняет противника на пол, запрыгивает сверху, чтобы связанными спереди кулаками превратить чужое лицо в тошнотворное кровавое месиво.

Некоторое время Рраяр смотрит, ожидая, что парень сам выдохнется, но этого не происходит. Такой Медиф совсем не похож на себя. Он даже Ррару внушает уважение и опасения. Поэтому он осторожно подходит и протягивает инкубу руку.

Протягивает руку! Сам! Первый!

— Хватит с него. Сядь на подоконник и рассказывай, что тут случилось. А я пока посмотрю твою спину.

— Я должен найти Дари!

По ощущениям, джарой близок к тому, чтобы взорваться.

Медленно выдохнув, он глушит подступающую панику. Замораживает злость. Утихомиривает желание потрясти самонадеянного мальчишку.

— Дари жива, но в этом мире её нет. Так что садись. Рассказывай.

— Как ты можешь!.. — вскидывается Медиф.

— Могу! — срывается Рраяр, и от его громкого рыка инкуб вздрагивает. — Могу. Потому что так надо. Потому что поубивать всех в этом доме и героически сдохнуть, утешаясь мыслью, что сделал всё, что было в твоих силах, — бесполезная трата времени. Дари так не помочь.

Какое-то время они молчат, глядя друг на друга без капли симпатии. А потом инкуб деревянной походкой направляется к подоконнику.

Проснувшись, я ничем не выдаю, что видела. Но на Медифа смотрю совершенно по-новому.

Сегодня с нами завтракают Сефира и Мирэйл. Обе сменили серые бесформенные балахоны на светлые летние платья, красиво убрали волосы. В них ничего больше не напоминает об Олибэре. Разве что Сефира ведёт себя крайне скромно. Сидя между мной и Мирэйл, она постоянно ищет у нас одобрения и изредка поглядывает на Аллеона. Но мы этого ожидали.