Когда у нас только появился Медиф, Аллеон помогал мне наладить с ним отношения, но говорить с Эшером почему-то даже легче, чем с Леном. Сродни сеансу у психотерапевта. Обычно я не люблю обсуждать свою личную жизнь с посторонними, но оборотень — потрясающе чуткий слушатель, рассказать которому об ошибках совершенно не стыдно. Он не только не осудит, а, наоборот, поддержит и объяснит наши разногласия с мужской точки зрения, которая, прямо скажем, порой далека от логики. Любой, не то что женской.

Я настолько пронзительно ощущаю нашу с ним связь, что не могу не удивиться этому вслух:

— Мы словно вечность знакомы! У тебя точно нет никакой магии?

— Точно нет. Я даже чужие эмоции улавливать не могу, как Аллеон или Рраяр, и не умею вызывать нужные, как делает это Медиф. Не говоря уж о даре Сиора.

— Пожалуй, это скорее плюс. Ничего не имею против их способностей, но иногда хочется небольшой передышки, чтобы в личное пространство никто не вторгался.

— Потом станет легче. Все лучше друг друга узнают, научатся доверять. Ещё же и полугода не прошло с тех пор, как вы познакомились. Это очень короткий срок… Холодно?

— Чуть-чуть.

В густой влажной тени прохладно, и я немного замёрзла в своём летнем платье.

— Извини, я не почувствовал перепада. Оборотни гораздо устойчивее к температуре. Идём домой. На солнце быстро согреешься.

Мы покидаем заброшенный двор и колодец желаний без малейшего сожаления.

— Ты теперь будешь жить с нами, в доме Лена?

Он встречается со мной взглядом.

— А ты этого хочешь, Дари?

Хочу. Только как поделить время и пространство так, чтобы не оказаться в роли яблока раздора?

— Разве не странно, если мы будем жить в разных домах? Хотя, если тебе неудобно или…

— Давай проясним, — по-доброму улыбается он. — Я тебе муж?

После секундного ступора меня осеняет, что вообще-то ещё нет. Не муж.

Но из-за свалившихся на нас событий и доверительного отношения я совершенно упустила это из виду.

Посмеявшись над моим растерянным лицом, Эшер приобнимает за плечи, и я с удовольствием прижимаюсь к его тёплой груди, чтобы собраться с мыслями.

— Ты забыла? — продолжает он улыбаться. — Тяжело, когда всё и сразу. Даже я ненадолго забыл, что ещё не слышал заветного «да».

Как мы могли бы остаться всего лишь друзьями? Жить по соседству, встречаться, видеть, как оба любим других, понимая, что упустили свой шанс — это было бы невыносимо.

— Мы вместе, — говорю, крепче сжимая руки у него на спине.

Не «ты — мой» или «я — твоя», а именно вместе.

— Даже если всё кажется очевидным, я должен был услышать это от тебя, — объясняет Эшер, поглаживая. И вдруг замирает: — Пойдём в храм, Дари?

— Сейчас? — уточняю удивлённо.

— Сейчас.

В его тёмных глазах редко можно поймать отражение каких-то эмоций. Они безмятежны, как если бы мы рассматривали облака, лёжа на зелёном лугу, и всё же я вижу, что его тоже что-то тревожит.

— Сомневаешься в моём желании?

— Могу я поцеловать тебя?

А для этого нужно спрашивать разрешения? Мне казалось, мы уже достаточно близки, чтобы не сомневаться в ответе.

— Медиф ведь ничего тебе не говорил, правда?

— Медиф? Нет.

Судя по его озадаченному лицу, с догадками мы оба зашли в тупик.

Иногда люди, которые просто смотрят друг на друга и не соприкасаются даже руками, выглядят гораздо более любящими и близкими, чем те, что беспрестанно целуются. Так я чувствую себя с Эшером. Но это вовсе не значит, что мне не хочется ощутить его ласку.

Неужели для него всё иначе?

— Подожди, по-моему, мы сейчас оба запутаемся, — останавливает оборотень, вскинув руки. Усмехается: — Со стороны всё всегда очевидно, но когда вязнешь сам…

Вот уж точно! Если речь обо мне, а не о ком-то другом, даже в самых простых и понятных вещах я сомневаюсь.

Пока Эшер думает, пытаясь облечь мысли в слова, встаю на носочки и первой тянусь навстречу его губам.

Хотел поцеловать? Пусть целует!

А там, может, и слова сами найдутся.

С первым же мягким прикосновением по спине и рукам разбегаются восторженные мурашки, волной докатившиеся до самых пальчиков на ногах. Потрясающее ощущение! От тихого восторга и трепета перехватывает дыхание, но кому вообще нужен воздух, когда так целуют? Когда душа искрится от счастья, и кажется, что вот-вот вспорхнёшь ввысь.

Мы заговариваем одновременно:

— Я так счастлив сейчас.

— Мне так повезло встретить тебя!

Легко рассмеявшись, прижимаюсь к его плечу:

— И всё-таки, почему ты вдруг заговорил о храме?