Джарой уже и сам понял, что с внезапностью придётся заканчивать. Это мы тут привыкли к его причудам, а для Сефиры подобные фокусы — стресс.

Кстати говоря, если мы всё-таки поженимся, он официально станет одним из её опекунов, почти приёмным папой. Что вообще Рраяр по этому поводу думает? Может, и учителя никакого искать не нужно?

— Смелее же, — подбадривает он. — Я поспрашивал у знакомых и выяснил, что у всех способности возвращаются по-разному. У кого-то через два часа, у других только через три-четыре дня. Пробуй хотя бы утром и вечером и не пропустишь.

Аллеону я бы рассказала, чего боюсь, но с Рраяром хочется выглядеть уверенной, насколько это вообще возможно с тем, кто видит людей насквозь.

Через силу подойдя к распахнутой в коридор двери, закрываю её и замираю, вцепившись в ручку.

Надо собраться! Совсем я размякла здесь, с тремя-то мужьями. Того и гляди вообще разучусь решать проблемы.

Детально вспомнив двор, в котором выросла, наполняющие его звуки и запахи, распахиваю дверь и крепче сжимаю губы, чтобы не выдать своего разочарования вслух. Опять не сработало.

Пообещав скоро вернуться, напоминаю нашим гостьям, что дом в их полном распоряжении, и уже привычно принимаю руку Рраяра, чтобы тут же шагнуть в открытый им телепорт.

Вопреки обыкновению, когда мы переносимся в его сад, мою ладонь он не отпускает. Я не настаиваю, гадая, что будет дальше, и послушно захожу в дом, сажусь на давно облюбованный стул и рассеянно слежу, как джарой колдует над заварным чайником.

— Давай, рассказывай, — велит он между делом.

То, что я только что из-за стола, для Рраяра не имеет значения. Любой чай, кроме его собственного, не настоящий и не считается.

— О чём? — уточняю, нахохлившись.

— Для начала, о том, что тебя так пугает.

— Не буду, — ворчу, глянув на него исподлобья.

Вряд ли, конечно, Рраяр назовёт мои опасения глупостью, но жаловаться ему всё равно не тянет. У нас и другие темы для разговоров есть.

Хмыкнув, он заливает тщательно отобранную смесь кипятком, садится, по-хозяйски закинув ногу на ногу, и сосредотачивает на мне всё внимание.

— Ладно. Тогда про Сиора.

— И про него не хочу.

Это вообще личное! Мало того, что почти все беззастенчиво считывают мои эмоции, подсматривают мысли или воспоминания, так мне ещё придётся обсуждать то, что каким-то чудом осталось в секрете? Ну нет!

— Про Эшера? — джарой выразительно кивает на новую татуировку.

Про это, пожалуй, надо.

— Мы поженились.

— Есть повод спешить?

Смысл вопроса доходит не сразу, и, чтобы ускорить мыслительный процесс, Рраяр многозначительно опускает взгляд к моему животу.

— Нет! Просто нам так захотелось.

Не знаю почему, но он всё заметнее улыбается, хотя должен бы, наверное, начать сердиться. Это противоречие меня настораживает.

А тут ещё, как нарочно, совсем умолкает. Рраяр — и молчит! Это ли не повод для беспокойства? Сидит, рассматривает меня, как картину на выставке, и уголки его губ чуть заметно подрагивают, пряча улыбку.

— Что? — спрашиваю сурово. Чего он так смотрит?

— Ничего, — пожимает плечом.

Ну да, конечно…

— О чём ты с таким лицом думаешь?

— Пей, колючка, — усмехается, разливая по чашкам янтарный чай, пахнущий душистой сиренью.

И на вкус, как всегда, великолепно. Чуть терпко, с лёгкой кислинкой и восхитительным фруктовым послевкусием.

По мере того, как ароматный пар и приятное тепло, разливающееся по телу, прочищают мне мысли, мир перестаёт казаться враждебным, перспективы — удручающими, а джарой — коварным.

А зря.

— Сиор вне очереди тебя соблазнил? — внезапно спрашивает этот чайных дел мастер. — Ты поэтому киснешь?

От подобного вопроса я едва не давлюсь, а только восстановившаяся внутренняя гармония с грохотом рушится.

— С ума сошёл, что ли?!

У меня трое мужей дома! Законных! Хоть всех скопом в постель тащи! Будь Сиор даже в сотню раз лучше, изменять я бы не стала!

— Значит, всё-таки нет. Но что-то он сказать должен был. Ты ему отказала?

За оскорбительные предположения я всерьёз на него рассердилась, но порыв нарычать, чтобы не лез не в своё дело, мужественно пересиливаю.