– Двойка!
– сказал нездешний.
– Никто не угадает, а вот я знаю...

Но тут лодка вошла во встречное течение, валившее с Оки, и гребцам стало не до угадок.

– А ну, навались!
– командовал кормчий.
– Разомраз, дружно бей!

Петя и Павлик навалились, стали ударять веслами чаще, но, несмотря на их усилия, лодка не ускоряла хода.

– Еще сильней! Еще дружней!
– командовал кормчий.

Пот прошиб ребят, плечи заныли, заболели животы, а лодка, казалось, влипла в золотистую воду, как в мед, и стояла на одном месте, напротив Метелкина.

Хоть бы ветерок подул, хоть бы он помог подогнать лодку к желанному берегу!

– Это мы Орлу попались! Орел нас ухватил!
– сказал старый почтарь.
– Я не первый раз на этом самом месте у него в когтях!

– Какой орел?
– с трудом произнес Петя, изо всех сил налегая на весло.

– Река Орел под нами бежит, ее вода к нам пришла и переборола Цну-голубку, - объяснил чудесное явление старик. Потом скомандовал:

– Ударь Орла! Ударь Орла!

Ребята яростно ударяли веслами воду Орла, потные, красные от напряжения удивительной битвы. Ладони их горели. Приходилось обмакивать в воду. И вскоре волдыри на них полопались, кожа содралась, и они почувствовали, как шершавы и жгучи весла., когда держишь их ободранными до крови ладонями.

Вскоре лица ребят заливал не только пот, но и слезы.

Они не плакали, нет, слезы выжимало напряжение всех сил. Оки с досадой поглядывали на старого почтаря и на нездешнего: почему они не придут на помощь?

И тут кормчий крикнул:

– Гребцов сменяй!

Почтарь и незнакомец сели на весла. Но у нездешнего оказалась только одна рука, другая, в черной перчатке, была у него деревянной. Она только постукивала по веслу.

– А ну, бей! Еще чуть-чуть!
– командовал кормчий, с трудом направляя лодку вразрез встречному течению.

А потом старик закашлялся и виновато сказал:

– У него одна рука... У меня одно легкое... Вот какое дело, ребятки!

Павлик обмотал руки носовым платком, разорвав его пополам. У Пети платка не было. Он обмотал ладони сорванным с шеи галстуком и, соединив их, снова положил на весло.

И снова они начали грести, наваливаясь на весло телами.

Им казалось, что это продолжалось бесконечно: глаза слипались от пота, они уже не видели ни красот разлива, ни пролетающих над ними белых лебедей, ни сверкающих разноцветным оперением уток, тьма обволакивала их, и ничего не оставалось в глазах, кроме тьмы.

– Навались! Навались! Дружно бей!
– слышался хриплый голос кормчего.

И вдруг они почувствовали какое-то облегчение.

В ту же минуту старик радостно прокричал:

– Мокша! Поплывем легша!

Лодка пробилась в стремительные струи реки Мокши, победившей нижние воды Орла.

Но ребятам было не до размышлений над удивительными течениями полых вод множества рек, сливающихся в междуречье Оки, Цны и Мокши. Они испытывали блаженство и едва шлепали веслами. А когда окончательно пришли в себя, оказалось, что уже наступила черная ночь.

Они словно куда-то провалились вместе с лодкой: такая стояла черная тьма.

Бывают весной такие темные ночи. И падают они внезапно, как черный занавес, лишь только зайдет солнце.

В густой душной тьме даже голоса пропадали и глохли, как в мокрой вате. И тогда ребята услышали слова кормчего:

– Ну, вот и он, берег!

Им показалось, что слова донеслись откуда-то издалека.

– Что, хлопчики, сморились?
– ласковым голосом сказал старый почтарь. Уже и встать нет сил? И руки разжать не можете, ишь прикипели к веслам!

– А не хотите узнать, что в посылке?
– крикнул откуда-то, словно издалека, незнакомец.
– Поспешим в школу, в школе огонек!

И эти слова пробудили наконец ребят от оцепенения.

Они вскочили со скамьи, с трудом оторвали руки от весел и очутились на берегу.

Ребята увидели огонек в единственном окне школы, который послужил кормчему маяком, и, качаясь, словно их шатали невидимые волны, полезли в гору на огонек этого маяка.

Скорей, скорей, пока не погас!

Незнакомец тащил за ними загадочный легкий ящик.

Потом он обогнал ребят, добрался до крыльца школы первым и постучал в дверь деревянной рукой. Нечасто, недробно, необыкновенно: тук, тук-тук, тук, как стучат телеграфисты, выбивая азбуку Морзе.

Услышав необыкновенный стук, Анна Ивановна пробежала по коридору в сени и спросила испуганным, взволнованным голосом:

– Кто там?

Однорукий вместо ответа снова простучал что-то.

Прислушавшись, Анна Ивановна вскрикнула:

– Адриан? Это ты?!
– Дверь открылась, и лампа закачалась у Анны Ивановны в руке.