— Не отпустишь, тебе и правда конец! — Еле вырвался. — Ты спятил?

— Передо мной вся жизнь промелькнула! — рыдал он. — Я многое переосмыслил!

Когда успел?

— Поднимайся и подотри сопли!

— Ну уж нет! — Вскочил он. — С меня хватит! Пора о своей жизни подумать. Привыкли Венди — то, Венди — это. А я еще много что в жизни сделать не успел!

Я отвесил ему пощечину, чуть рука не отвалилась.

— Ну как? Полегчало? — спросил участливо.

Венди встряхнул головой.

— Да. Куда идти?

Возвращаться в библиотеку смысла нет — вряд ли темные ушли. На меня и так кэшнаирская охрана косилась. А хорошо я над ними подшутил: стоят себе, охраняют, а тут я «привет!» — как попал туда, они ни сном ни духом. По-быстрому оттуда смотался, пока не полезли проверять из плоти и крови ли я или призрак.

— Идем к тебе. Книжка по разговорному кэшнаирскому есть? — спросил я.

— Угу, случайно завалялась.

Так уж и случайно, соблазнитель женских сердец!

Венди открыл дверь в свою комнату и предложил мне войти.

Следы утреннего погрома кто-то убрал, а на столике в вазе благоухала одинокая роза.

— У тебя завелась воздыхательница?

— Похоже на то, — понюхал он цветок — один из лепестков был черным.

— Где книжка? — поторопил я.

Он опустился на колени и… полез под кровать. Достал оттуда потрепанный экземпляр — на обложке красовалась очаровательная девушка, название гласило «Уроки соблазнения. По-кэшнаирски».

— Это не то, — смутился друг и достал другую — в кожаной обложке, посеревшей от пыли.

Я сел в кресло и принялся листать книгу. Что же там сказал Сопрано…?

— Что мы ищем? — спросил Венди.

— Я кое-что подслушал в библиотеке. Разговор между сераскиром и Эсмирато.

— Они говорили по-саразийски?

Балда!

— В том-то и дело, что — нет!

— А! — дошло до него. — Будем переводить.

— Возьми перо и бумагу. Я буду диктовать перевод, а ты записывай. Потом прочтешь, что получилось.

— Уверен, что запомнил правильно?

— В своей памяти я не сомневаюсь.

Через четверть часа перевод был готов.

— Читай.

Венди откашлялся.

— «Рука, откусанная по локоть, не пригодится». — Он поднял на меня изумленный взгляд.

— Чушь какая-то! Уверен, что все правильно записал?

— Что тут записывать? — показал он листок с шестью выведенными словами. — Ты точно помнишь каждое слово? Ведь одна неверная буква…

— Проклятье!

День плавно превратился в ночь. Слуга зажег в комнате Венди свечи.

— …Она хотела меня убить, — жаловался я другу, отложив надоевшую книгу. — А говорила, что исполнит любое мое желание, чтобы доказать свою преданность.

— Женщины! — изрек Венди.

На полу валялся листок, исписанный провальными переводами: «Не ешь заплесневелый сыр — подавишься гусеницей» или «Не пей из лужи — простынешь». И еще из запомнившегося: «Дровами сыт не будешь». Может, это кэшнаирские поговорки?

Я сидел на подоконнике, глядя на красную луну на расшитом звездами небе. С озера тянуло прохладой и запахами трав и воды.

— Сказала «опасайся огня» на саразийском. Хотела, чтобы я понял.

— Но министр тебя спас. — Венди вдыхал запах подаренной розы, и вид у него был преглупый.

— Да. Но Кадемония… чего она хочет? Не понимаю женщин. И Пати со своими секретами… Почему сразу не сказать, что они с матушкой решили насчет намерений Эсмирато?

И тут меня словно молнией ударило.

Схватил книгу и быстро полистал.

— Милано рекато… В переводе: ты не можешь жениться! — победоносно сообщил я. — Вот что сказал Сопрано. Он против женитьбы Эсмирато!

— Это же хорошо? — оживился Венди.

— Еще бы! А где мои сапоги?

— Там, в саду.

Вот демоны!

____________

*Саматаро рекия вега. Милано рекато (кэшнаирский) — Не время для глупостей. Ты не можешь жениться (слова Зуруса Эль’Саапрана, сказанные принцу Эсмирато в библиотеке).

Два дня прошли незаметно. Темные сидели в гостевой части дворца тише воды, ниже травы. И меня это, признаться, устраивало. Так бы тихо и мирно выехали из Миргарда и покинули пределы Саразирии. Я бы скучать не стал.