Шорох за спиной. Я обернулся, ища глазами причину, и увидел. Из-под горки камешков выглядывал каблук сапога. Рванул туда, не смея надеяться.

— Двадцать седьмая ступень или двадцать восьмая? — Принялся откапывать, молясь, чтобы все остались живы; от волнения на лбу выступил пот. — Двадцать седьмая или двадцать восьмая?

Движение ногой из-под кучи — посмертная судорога?

— …седьмая, — раздалось приглушенно.

— Чего? — опешил я.

— Тридцать седьмая, говорю. — Груда камней пошевелилась, издала протяжный вздох и, немного помедлив, рассыпалась, являя на свет изрядно изгвазданного и потрепанного Венди с кровоподтеком на лбу. — Тридцать седьмая и ни ступенью меньше. — Он выплюнул мелкий камешек и утерся рукой.

— Ты жив!

— А ты надеялся, — усмехнулся тот.

— Идиот! — Меня накрыла волна облегчения. Я не знал, то ли его обнять, то ли морду набить за все треволнения. Ко второму варианту склонялся больше. — Как тебе удалось?

— Подожди. Тут есть еще что-то, — засунул он руку поглубже в кучу камней и добавил: — Или кто-то. — Потянул. Камешки пришли в движение, и на поверхности показалась бледная, припорошенная пылью физиономия кэшнаирца. — Помоги откопать.

С энтузиазмом я принялся за работу. И дело даже не в том, что чувствовал себя отчасти виноватым в случившимся с ним, а в том, что уже не надеялся его увидеть.

Через некоторое время мы извлекли находку из-под завала.

— Ну что, он жив? — Я затаил дыхание, наблюдая, как Венди, припав к его груди, слушает сердце. Выглядел кэшнаирец не ахти как: даже если и жив, вот-вот представится. — Жив?

— Вроде да, — неуверенно отозвался друг. — Видно будет после… — Он отвесил непреходящему в себя парню пару затрещин — на мой взгляд, совершенно лишних — и, не добившись положительного результата, возложил его руки на грудь, будто тот уже…

— Он же еще не умер!

— Как знать. В плену у Эйхейзара этот выскочка пробыл дольше, чем мы. — «Выскочка?» — Неизвестно к каким последствиям это могло привести, возможно, и к необратимым. Так что не удивлюсь, если… — Венди вскинул на меня взгляд и решительно договорил: — Если для него все кончено. Да он еще долго продержался, обычно непосвященных съедают сразу, как только они переступают границу Черных Лугов. Так что…

— Я тебя понял. — Перспектива возвращаться обратно с мертвым кэшнаирцем, да еще и братом невесты, не радовала. Как я объясню Мон? Но постойте! — Ты сказал Эйхейзар? — Я подозрительно прищурился. — Откуда ты знаешь это имя?

— Ну сказал — Эйхейзар, и что с того? — легкомысленно откликнулся Венди.

— А с того, что все это проклятое время я нисколько не сомневался в реальности происходящего и попал в такое д… Ах! Почему бы мне не посомневаться сейчас?

— А чего ты орешь? — вскочил на ноги Венди. — Я что ли подбивал тебя на поиски кэшнаирца? По мне так пусть горит синим пламенем!

— Синим?

— Можно и зеленым! Я не собирался из-за него рисковать жизнью!

— А кто тебя просил? Сам увязался!

— Ага, значит никто? Прекрасно!

— Ты на вопрос ответить можешь?

— Не могу! — Перешагнул он поверженное тело кэшнаирца, направляясь прочь.

— Демоны! Венди, ты понимаешь, что от твоего ответа зависит многое? Ты при разговоре в избушке не присутствовал и про Эйхейзара знать не мог.

— Знать — нет, но слышать… Конечно, я понимаю, что теперь тебе будет мерещиться, что ты опять в иллюзорном мире, но ты не можешь отрицать, что я спас положение. Я единственный, кто заподозрил неладное, единственный, кто остался при памяти, вы же с сиятельным темноцветом совсем слетели с катушек!

— Ну понятно, ты теперь — герой! Памятник тебе надо поставить!

— Обойдусь! Достаточно на меня не орать.

Я попробовал испепелить его взглядом, но от него как об стенку горох — отскочило.

— Ладно. Давай по порядку. Ты слышал про Эйхейзара?

— Ты об этом уже спрашивал.

— Об этом — нет.

— Слышал. Точнее, подслушал, под дверью, когда этот зеленый куст, Эстрагон, разоткровенничался, — бросил он мимолетный взгляд на почти бездыханное тело. — Священный дух, цветок истинной любви… История, прямо скажем, бредовая. Но уж больно похожи были те три идиота, попавшие в ловушку, на нас. И я подумал, а что если… Ну а дальше ты знаешь.

— Не знаю, — признался я и пояснил под его недоуменным взглядом: — Не знаю, потому что твое стремительное нападение лишило меня возможности присутствовать при дальнейших событиях. Что случилось, когда я… после того, как ты отправил меня в полет до ближайшей стенки? — Нет, я понимаю, сделал он это из лучших побуждений, но не смог скрыть яда в голосе.

— Попробовал проделать то же самое с темным… но понимаешь что… я не уверен, но Эсмирато в тот момент был не совсем собой и даже не совсем Эстрагоном, он был чем-то другим и это что-то хотело меня поглотить.