— Тебе честно? — помолчав, уточнил Нелдер. — Понятия не имею. Как-то это все несерьезно выглядело. Я вроде даже ржать начал, хотя, может, это как раз приглючилось.

— Да, шестнадцать швов только на лице, почти двадцать на руках и едва уцелевшая артерия — это смешно, — согласилась Сатор.

«Корсар» развел руками, правда, сделал это гораздо осторожнее, чем прежде махал.

— А почему ты СЭП не вызвал? Хотя бы соседей о помощи попросил.

— Да просто вырубился! — рыкнул Кайрен. — А потом… Слушай, какого Хаоса я перед тобой тут исповедоваться должен?

— Видимо, в твоей душе родилась такая потребность, — глубокомысленно заметила Ани.

— Нет у меня никаких потребностей. Кроме желания кого-нибудь убить. Например, того коновала, который латал. Он что, решил в художественной штопке попрактиковаться? Нашил, демон, теперь все болит! — Нелдер замолчал и молчал долго — Анет его не торопила. Тем более, в тишине тоже никакого напряжения не было. — А ты… Ты не знаешь, что с Лисой? — спросил, наконец.

— Интересное имя, ей идет, — признала Сатор. — Ее муж забрал, она ведь сама ко мне заявилась… То есть, пришла, пришла сама. Вот Саши сначала к тебе домой бросился, дождался бригаду, а потом мужа подхватил. Он из ее сумочки записную книжку утащил.

— Получается, я этой аскариде белесой жизнью обязан? — буркнул Кайрен.

— Получается, — спокойно подтвердила Анет, — поэтому побольше уважения не помешало.

— Саши! — фыркнул «корсар», — вот где имечко! Бараш, а ты?..

— И что я? — мягко уточнила Ани, продолжения так и не дождавшись.

— Ничего, — проворчал Кайрен, — дай мне воды, что ли? — Сатор подала стакан, помогла напиться через соломинку. — Фух, Хаос! Правильно я тебя тогда шуганул. Туфта это все!

— Что туфта?

— Ты бы мне еще пеленку поменяла! — на ровном месте обозлился Нелдер.

— Тебе судно нужно? — вполне правдоподобно не поняла Анет. — Сейчас подам. Или сестру позвать?

— Да иди ты вместе с судном и сестрой! — вконец рассвирепел «пират», которому буквально с каждой секундой становилось все лучше.

По крайней мере, умирающим лебедем он больше не хрипел. Впрочем, лебеди хрипеть вообще не склонны.

— Сейчас пойду, — пообещала Ани, — пора, уже утро на дворе. Тебе что-нибудь принести?

— Это что значит? Калеке можно рассчитывать на еще один визит благодетельницы?

— Почему бы и нет? Врач сказал, что у тебя кровопотеря большая, надо сообразить что-то такое. Вроде бы слышала, будто сок гранатовый помогает. Или обойдешься без сока?

Кайрен долго не отвечал, буравя Сатор глазом — она подумала, что ей в молчании и придется уйти.

— Пожалуй, да, — ответил все-таки, снова голос понизив, — без такого сока я и впрямь обойдусь.

— Извини.

— Вот только жалости не надо!

— Да почему вы так жалость-то не любите?

— Кто сказал, что не любим? Любим, — едва заметно усмехнулся Кайрен. — Не любим, когда нам ее демонстрируют. Вот такие мы, мужики: странные, противоречивые все из себя. Ладно, катись отсюда, Бараш, а то меня опять в сон потянуло. Все-таки я существо нежное, травмированное. Между прочим, благодаря некоторым белобрысым, еще и душевно.

Ани улыбнулась в ответ, наклонилась, собираясь в лоб поцеловать, но это уж было б чересчур картинно. Поэтому она только по руке его похлопала тихонько — тоже получилось не очень, но все же лучше. И вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь.

Зима еще толком начаться не успела, но уже громогласно заявила о своих правах. Всего-то несколько дней понадобилось, чтобы Кангар завалило снегом, да так, что в нем ящеры вязли. А потом ударили морозы. Именно ударили, как кулаком под дых. Но Ани холод нравился гораздо больше слякоти, хотя к теперешнему ее настроению в самый раз хмарь подходила: все закончилось, делать больше нечего и впереди сплошной туман с моросью. Хотя морозы тоже неплохо гармонировали с состоянием души — оцепеневшим таким, скованным.

Теперь она часами бродила по парку, а то и просто сидела на лавке. Правда, зимняя бодрость подолгу рассиживаться не давала, заставляла подниматься и дальше плестись. Но следователь Май, чью фамилию Анет снова благополучно забыла, ее именно на скамейке застал.

— И не холодно вам? — спросил полицейский, выдохнув облако пара.

Самому ему явно не слишком комфортно было: сыщик поднял воротник куртки, обмотался шарфом едва не по самые глаза, но все равно то и дело прыгал с ноги на ногу, будто замерзший воробей.