Но тут Навлаан покинул университет. Внезапно, поспешно и на фоне какой-то суматохи.

Вихрь слухов, порождённых поспешным отъездом одного из лучших и самых перспективных студентов академии, Алдия так же, как и прежде, тщательно изловил и проверил. И то, что он узнал, изрядно вывело его из равновесия.

Навлаана изгнали за чернокнижие.

За использование в стенах академии тех самых техник тёмной магии и порчи, описания которых хранились в закрытом архиве и были запрещены к прочтению, а уж тем более к применению на практике.

Причём о случаях проведения Навлааном этих ритуалов и использования запрещённых заклинаний повествовали уже не слухи, а многочисленные свидетельства вполне заслуживающих доверия лиц, находившихся в здравом уме и твёрдой памяти, хотя и изрядно перетрусивших.

Навлаан стал истинным тёмным магом. Профессора на прямые вопросы о нём отвечали, отводя взгляды, что рассудок бедного студента, похоже, не выдержал гнёта обретённого им могущества. Навлаан стал безумцем. В попытках облагодетельствовать человечество — тем путём, которое он считал правильным и благородным! — маг окончательно утратил представления о границах допустимого. И посчитал, что творимое им зло с лихвой уравновесится тем результатом, к которому он был готов привести человечество.

Навлаан, по слухам, победил смерть.

Однако, как Алдия узнал много позже, отнюдь не тем способом, которого пожелал бы для себя сам восторженный почитатель его таланта.

Навлаан исчез из академии, из Мельфии — и постепенно из памяти людей. До тех самых пор, когда его имя снова прогремело по всему миру в том же самом контексте — «чернокнижник», «изгой», «безумец».

До Алдии, который к тому времени уже давно окончил академию, мирно жил в только что построенном замке Дранглик и оборудовал лабораторию своей мечты, дошли слухи о том, что в соседнем государстве некий тёмный маг превратил целую деревню в секту последователей своего отвратительного культа и совершал там жуткие ритуалы и жертвоприношения, сначала умерщвляя, а затем возвращая к жизни людей. При этом воскрешённые мертвецы вели себя не как живые люди и даже не как нежить: они ничем не напоминали себя прежних, а просто становились послушными воле оживившего их мага.

Правитель того государства послал в злополучную деревню отряд рыцарей-магов и солдат, приказав уничтожить гнездо чернокнижия. Вендрик хотел было предложить помощь Дранглика, но таковая не потребовалась: отряд тамошнего короля справился своими силами, и деревня вместе со всеми заражёнными Тьмой жителями была сожжена дотла. Вернувшись домой, рыцари доложили своему правителю, что глава культа также погиб в пламени.

Однако Алдия знал, что это не так.

Только услышав самый первый рассказ о том, что именно происходит в проклятой деревне, он немедленно, не докладывая брату, отправился туда. И успел вовремя: среди раскалённых, как недра древнего Изалита, догорающих останков деревни, в вихрях искр и чёрных хлопьев сажи, среди рушащихся строений и скрюченных обгорелых мёртвых тел он всё же нашёл одного живого человека. Великий чернокнижник Навлаан стоял в центре деревенской площади, не обращая внимания на тянущиеся к нему языки пламени, и молча озирался по сторонам.

— Скорее! — вскрикнул Алдия, запуская вперёд себя водяной смерч. Остатки рухнувших ярмарочных навесов под ногами зашипели, чернея. В воздухе резко запахло умирающим огнём.

— Кто здесь? — Навлаан моргнул. Белки глаз на его покрытом копотью лице сверкнули пугающе, как обломки костей в тёмной глубине раны. — Алдия?! Что ты тут делаешь?

— Уходим! — Алдия выбросил вперёд ещё один водяной вихрь, расчищая дорогу, и схватил мага за рукав. — Скорее!

— Так ты за мной пришёл? — в голосе Навлаана прозвучало такое неподдельное изумление, что Алдия даже на мгновение остановился и вопросительно обернулся. — Я, конечно, благодарен тебе… Но помощь мне не нужна, — улыбнувшись, он провёл ладонью вперёд и в сторону, как бы поглаживая воздух — и пламя под его рукой мгновенно погасло, не оставив даже сизого дымка.

Алдия замер на месте.

— А они?.. — он оглянулся на темнеющие среди плещущихся оранжевых волн пламени чёрные остовы.

— Они?.. — Навлаан, казалось, сначала не понял, о чём его спрашивают. Потом медленно обернулся к пожарищу.

Огонь, танцующий на скелетах деревенских хижин, под его взглядом съёжился и погас, обнажив почерневшие тускло блестящие головёшки. И тела…

Алдия присмотрелся — и беззвучно охнул.

То, что он принял за человеческие обгорелые остовы, оказалось всего-навсего обугленными глиняными статуями, изваянными в странных позах: выгнутых, перекрученных, словно бы изломанных.

— Они все давно уже были мертвы, — тихо сказал Навлаан. — И то, что сегодня случилось с ними — лучшее, что могла подарить им судьба.

Алдия молча отвернулся.

Они уходили всё дальше от сожжённой деревни, и хруст угольев под ногами сменялся мягким шелестом травы; зарево пожара давно погасло, и первые редкие звёзды, как серебряные иглы, то тут, то там протыкали тёмно-синий купол вечернего неба. И только запах гари не спешил отставать от идущих по полю людей, цеплялся за волосы и полы одежды, налетал с лёгким ветерком, заставляя сердце сжиматься от первобытной тревоги.

— Я знаю, что ты идёшь в том же направлении, что и я, — Алдия наконец решился прервать молчание. — Почему ты не хочешь взять меня с собой?

Навлаан не ответил, продолжая равномерно шагать по отяжелевшей от росы траве.

— Первое: я привык работать один, — наконец глухо проговорил он. Алдия вздрогнул: он уже не ждал ответа и погрузился в свои мысли. — И второе: с чего ты решил, что я иду в том же направлении, что и ты? Точнее, что ты следуешь за мной?