«Нет! — раздался в голове голос ведьмы. — Не доводилось!»

Она могла поклясться, что Талаза едва сдерживает смех и довольна, как слонопотам.

«Вот-вот! Сидите в комнате, от удовольствия руки потираете, готовитесь смотреть иномирское зрелище «А вам, слабо?»!

«Слабо, слабо! — издевалась собеседница. — Быстрее давай! Иначе уйдет, и заставлю тебя два дня мерзнуть!»

«Иду, иду!» — брюзжала Анка, подходя к лестнице, ведущей на кухню.

«Раз, два, три!» — отсчитала и толкнула дверь.

Пахнуло теплом и запахом еды.

Пообедавшая прислуга и стража разошлась, а Сар сидел с Финой и Клодой почти в обнимку и что-то шептал им. Дурочки смеялись, он улыбался… — пока не поднял голову.

Только ради его ошарашенного лица Юлиана согласилась бы повторить выходку. Покачивая бердами, прошлась перед ним, оглянулась из-за плеча и села.

— Асаар, расскажите еще, — заныла Клода, жеманничая с гигантом и торжествующе косясь на соперницу.

Анка осторожно повернулась на шершавой скамье и села к нему лицом, ощущая кожей, как скользит мужской взгляд по ее телу.

— Я тоже послушаю, — тихо промямлила, изображая робость. Довольная, что застала Сара врасплох, улыбнулась, провела рукой по волосам, щеке. Окинула взглядом из-под ресниц и раздвинула ноги.

Асаар мгновенно багровел, и капельки пота проступили на висках.

Кухарки, наблюдавшие за ними, молчали, не понимая, что происходит. Телохранитель фа Оули застыл на месте и не сводил с великанши круглых глаз. Женщины придирчиво оглядели ее, однако не заметили ничего подозрительного, если только новые сапожки.

— Вам жарко? — Фина подобострастно заглянула в лицо, но великан не шелохнулся.

— Да, — лишь сдавленно прохрипел, и служанка услужливо бросилась к окну.

Когда в кухню ворвался прохладный ветер, Юлиана поежилась.

«Замерзну, но не уйду!» — от волнения билось сердце, стучали зубы, но отступать она не собиралась. Чтобы не привлекать внимания челяди, склонила голову, скромно опустила глаза и сделала вид, что поправляет складки на юбке. — Он, наверно, в бешенстве! Еще бы, ведь кроме сапожек, чулок, бусиков и сережек на мне больше ничего нет».

План Талазы был прост: если Асаар не видит иллюзий — пусть так. Главное, что иллюзорное платье видят все остальные!

Злобная мордень и играющие желваки указывали, что Асаар взбешен. Юлиана радовалась его беспомощности, но и не забывала предупреждение ведьмы: сдерни он с нее бусы — иллюзия развеется, и тогда весело станет ему. С сожалением вздохнув, поднялась со скамейки. Будь они наедине, еще непристойный стриптиз на столе станцевала бы, но, увы.

«С красными отпечатками на заднице, поди как макака с красной с…!» — расстроилась, но не спиной же ко двери пятится. Поэтому повернулась и продемонстрировала издержки сидения на шершавой поверхности. Уходя, бросила быстрый взгляд и осталась довольна. Смесь бешенства, удивления и желания придали его лицу неповторимое выражение. Оказавшись в коридоре, Анка бегом бросилась к себе, чтобы переодеться. Ведь прикоснись кто-нибудь к ее иллюзорному платью, и обман станет очевидным.

Однако у комнаты ее окликнули:

— Ана!

Она вздрогнула. Только «случайно» ошивающегося у ее комнаты Соля ей сейчас не хватало.

— Доброго дня, фай Сольфен, — Юлиана неосознанно отступила на шаг. Одно дело — с азартом дразнить Асаара, а другое — неприятного заморыша, потные прикосновения которого противны. В последние дни он часто хватал ее за руку, и ей это не нравилось. А сейчас особенно пугало.

«Пойми он, что я голая — имиджу скромницы конец!»

— Вы бледны! Все еще нездоровится?

— З-замерзла, — испуганно прошептала она.

Юноша протянул руку и коснулся ее пальцев.

— Скорее накиньте что-нибудь! — воскликнул он, пропуская к двери.

Анка влетела в комнату и, захлопнув дверь, с облегчением выдохнула:

«Обошлось!»

Спешно натянула платье, накидку, шаль и поспешила в библиотеку. От радости, что смутила Асаара — горели щеки, прорывалась улыбка. Соль окинул ее внимательным взглядом и уткнулся в книгу. Она тоже хранила молчание. Время тянулось медленно.

Появление обнаженной Аны потрясло Сара неожиданностью, порочность, дерзостью. Шелковистая ткань в паху тотчас угрожающе натянулась, и он чувствовал — одно неловкое движение, — и шов разойдется, явив кухаркам его большого друга. Сар пытался взять себя в руки, но плоть уму не подчинялась.

Женщины подозрительно косились, и, чтобы не выглядеть истуканом, протянул руку к чаше и сделал глоток.

«Дрянь!» — злился, стараясь не смотреть на ее бесстыдное, притягивающее тело. И если бы не чужое присутствие, неизвестно, чтобы она выкинула, и как бы отреагировал он. Лишь когда Ана покинула кухню, вздохнул с облегчением. И как только кровь успокоилась, без объяснений ушел, оставив Кину и Флоду в растерянности.