— Она мне не соперница, — ответила мягко, намекая, что особых причин для ненависти нет.

— Видел, как смотрела на нее — едва из окна не выпала.

Юлиана вскинула бровь и, решив, что нападение — лучшая защита, поддела:

— А больше ничего не видел?

Он безрадостно усмехнулся.

— Если это все, иди.

— Нет. Я подумала и хочу попросить тебя…

Сар смотрел исподлобья, ожидая подвоха, медлил, но потом, нехотя, бросил:

— Говори.

Она повернулась к лестнице и прислушалась: не идет ли кто. Не замечая, что выдает свое волнение, закусила нижнюю губу.

— Я хотела попросить…, - помолчала, — чтобы ты поцеловал меня.

— Проси уж сразу, чтобы взял, — огрызнулся он.

— Я хочу лишь один поцелуй.

Она смотрела дерзко, но так пронизывающе, искушающе.

— И тебе станет легче? — спросил утомленным голосом с каплей насмешки.

— Да.

Просьба явно была с подвохом, но отказать — означало признаться, что боится прикасаться к ней.

— Хорошо, — неожиданно согласился, — но если впредь обратишься с глупостью, не обижайся, получив отказ.

Он говорил с пренебрежением, и Юлиана ощутила, как краснеет от стыда, но готова была рискнуть. Интуиция ли, надежда подсказывали, что нужно прикоснуться к нему, чтобы он вспомнил нежность ее рук, губ…

Асаар начал медленно наклоняться к чувственным, приоткрытым губам, ожидавшим поцелуя. На мгновение замер, и тогда Анка сама потянулась к нему. Чтобы не потерять контроль, вспомнил оскорбление, нанесенное таинственным преследователем, — ту уродливую козу, но как только ощутил нежное касание Аны, горячее, взволнованное дыхание, нахлынувшее на нее желание, вспомнил ночь, когда она предстала в адаминовом полупрозрачном платье, и его затрясло от желания. Болезненная волна прошла по животу, напрягая плоть, соски. Он дернулся, желая отстраниться, но Ана закусила его нижнюю губу и не отпускала.

Пытаясь оттолкнуть, грубо сжал руками ее предплечья, но она упрямо не разжимала зубы.

— Я тебе хею сверну! — просипел, сбивчиво дыша. Показной яростью пытался напугать Ану, смутить, но она в ответ ласково провела рукой по его виску, щеке, шее. Приятные прикосновения будоражили, и, спасаясь, Сар в ответ грубо, болезненно сжал ее грудь.

Юлиана от сладостной боли застонала. А он понял: еще несколько мгновений, — и не сможет остановиться. Дернул голову, — и резкая боль пронзила губу, но зато высвободился. Вскочил на ноги и отошел от нее подальше.

Губу саднило, но на счастье Анки, Асаар еще не видел, что на коже отчетливо проступали отметины от ее острых зубок. В два прыжка взлетел по лестнице и громко хлопнул дверью…

— Очернились небеса в день Последнего Снопа! Боги дают знак! Они прогневались! За грехи будет лить без конца, пока грешники не потонут, и не очистится земля от скверны и богопротивного колдовства! Не чтим заветы… — вещал плешивый старик на кухне Меры, а измученные постояльцы, что недавно добрались до Гары, в молчании внимали ему. Ненормальный все не унимался, красноречиво описывая кару голодом, мучениями и всеми бедами, если только слушатели раньше не найдут виновных колдунов и не утопят их на радость богам.

Юлиане хватило беглого взгляда, чтобы сообразить: перед ней кровожадный фанатик, который уже завтра, когда город наполнится бежавшими от потопа, начнет требовать решительных действий и бросит камень в первого, подвернувшегося под руку. Злые глаза, перекошенный рот, слюни, летящие изо рта буйного постояльца во время «проповеди», вызывали у нее брезгливость, но вот люди прислушивались к его речам, а некоторые согласно кивали на каждый призыв.

— Они среди вас! Притворяются добродушными соседями, а по ночам, когда садится солнце, насылают беды, жаждя вновь обрести власть и могущество! Молитесь, взывайте к милостивой Давле! — требовал он высоким, срывающимся голосом, и напуганные люди откликнулись на призыв десятками поднятых в воззвании ладоней.

Анка сделала лицо проще, взгляд поглупее и тоже вскинула руки к небу.

«Уматывать надо!» — на нее находила паника. Противный старик не спускал с нее глаз, и, испугавшись, что он увидит в ее глазах сомнения, приподняла брови и вытянула к нему шею, изображая увлеченную дурочку. Видать, она так хорошо играла, что удовлетворенный ее покладистостью, фанатик наконец-то отвернулся.

Спустилась вниз, чтобы перекусить, но теперь стало не до еды — все мысли были лишь о том, как незаметно ускользнуть наверх, предупредить Сара и сбежать отсюда куда подальше. Но старик то и дело поглядывал на нее, косясь на ее грудь, и у Юлианы озноб прошел по коже.

«Ах, ты, старый хрен!» — негодовала она, не забывая хлопать глазами и изображать простушку. — Если откажу — утопит, как пить дать!»

Решившись, скорчила испуганную мину, громко всхлипнула и, бормоча под нос так, чтобы слышали соседи:

— Только вера и искренние молитвы спасут нас, грешных! — убежала наверх.

Сара у себя не было. Постучала к тетушке. После тихого шуршания мореная темная дверь приоткрылась, и, не дожидаясь приглашения Оули, Анка протиснулась боком в комнату.