И внезапно он пришел в себя. Давненько с ним такого не было. Крагховы бабы.

Он уронил лицо в ладони.

— Эжени… Я ничего не желаю больше слышать о бывшей жене, даже если она будет сдыхать у меня на пороге. И еще… Мне нужно уехать. Когда вернусь — не знаю.

Кажется, повариха медленно приходила в чувство. Видя, что ничего больше не трясется, по-деловому поинтересовалась:

— Какие будут распоряжения на время вашего отсутствия, ниат Эльдор?

Он усмехнулся. Хорошей женщиной была эта Эжени, и как хорошо, что он нанял именно ее.

— Береги Марго и Робина, — сказал он, — кроме тебя здесь некому о них заботиться.

А сам подумал о том, что отправляется, считай, на верную погибель.

"Вы большой оригинал, приор Эльдор — устраивать переворот ради одной-единственной девчонки, которая, возможно, никогда не почувствует к вам того же, что вы чувствуете к ней. В самом деле, земли Порядка прекрасно существовали со всем этим, и точно также просуществуют еще много сотен лет. А гибель Фредерика можно было бы списать и на случайность. Но нет. Неймется. Счастья захотелось, ишь ты".

Он вздохнул, выбрался из-за стола и начал собираться в путь.

Алька летела против ветра, который, как оказалось, очень даже наруку, потому что высушил ее слезы. Но все равно, болело внутри, и она раз за разом задавалась вопросом — отчего ж ей так больно? И не могла придумать ответ.

Сказать, что она любила приора Эльдора, а он растоптал ее сердце? Так, вроде, не успела полюбить… наверное, не успела.

Не стерпела унижения, потому что он овладел ею, а потом вернулся к жене? Так не овладел. Не успели, можно сказать — и хорошо, что не успели… Но еще одного подобного "сеанса" общения, мучительно-сладкой пытки, она бы не выдержала, и сама бы предложила по-настоящему. Так, как это бывает у всех людей. Присутствие рядом Мариуса Эльдора будило в ней совершенно неправильные для девицы желания, темные, сладкие. А сопротивляться самой себе не было ни сил, ни особого желания.

Так в чем же дело?

Наверное, дело было в обмане.

Он говорил, что хочет быть с ней — а сам ночью принимал у себя бывшую жену. Та ведь, когда шла, столкнулась с Алькой и одарила ее таким взглядом, что сразу стало ясно: ниата Ровена — победительница. А не какая-то там двуликая.

Он обнимал и целовал ее, Альку, а потом то же самое делал с Ровеной.

И заставил уйти в свою комнату, когда эта белобрысая гадина обвинила в воровстве. Даже не дал и слова сказать. Возможно, еще и поверил ей, потому что Ровена, хоть и была стервой, но все же не помышляла воровством. А Альке приходилось.

Вот и вся любовь.

И от осознания, что все закончилось, так и не начавшись, ныло и болело под грудиной. Мысли, которые Алька изо всех сил пыталась упорядочить, скакали в голове прыткими белками. Она цеплялась за надежду, что Эльдор не бросит Тиберика. Он как будто привязался к мальчику. Очень хотелось верить, что не бросит. А в ушах, как будто сквозь шум ветра, его слова: "тебе будет со мной хорошо, маленькая птичка. Если ты захочешь. Обещаю. А остальное мы одолеем".

От этого голоса, от воспоминаний о поцелуях, которые оказались ложью, становилось так горько, что, казалось, в груди изнутри скребут стальные когти, а сама она медленно истекает кровью.

Ну, ничего. Ей не привыкать к боли. Потерпит. Но оставаться там… было невыносимо, еще больнее. А если Мариус поверил Ровене, что Алька украла кольцо? Неужели и правда отрубил бы руки? Нет, нет… Он не стал бы. Или наоборот? Она ведь почти не знала этого человека, понятия не имела, на что он способен…

Алька летела высоко над землей, утопая в прохладном синем небе. Пару раз она даже ныряла в облака, но ей совершенно не понравилось. Это снизу они похожи на сладкую вату, а на самом деле — мокро, холодно, бррр. Она летела к границе земель Порядка, туда, где вспучилась Пелена. Алька старалась не думать о том, что может умереть, проходя сквозь эту невесомую границу между здоровыми и пораженными магией землями. В конце концов, раз крагхи могут проходить, то и она как-нибудь сможет. Она изо всех сил пыталась убедить себя в том, что за Пеленой ей будет хорошо, что те, кто живет там, отнесутся хотя бы с пониманием, а может быть, и с состраданием.

Пелена была видна издалека, чудовищных размеров надувшийся пузырь с непроницаемыми стенками, по которым змеились радужные переливы.

Хоть бы успеть.

Чтобы не задержали, не попытались стрелять из арбалетов, или вообще пленить магией.

А потом вдруг случилось странное: Алька поняла, что Пелена зовет ее. Это невозможно было объяснить словами, зов касался только ощущений — но к Пелене тянуло, Альке казалось, что там, по другую сторону, тепло, хорошо и уютно.

"Иди к нам" — сотни шепчущих голосов, сливающихся в нестройный хор.