Они помолчали, затем Сантор сказал:

— После того, как мой любимый сын выбрался за Пелену и исчез, я поклялся, что сделаю тебя наследницей. Если разыщу. Я чувствовал, что где-то живет капелька моей крови, но не мог знать, где именно. Посылал своих воинов, чтоб попытались тебя найти — все безуспешно. А в итоге ты сама пришла ко мне…

— А я думала, что вы посылали воинов, чтоб меня убить, — не сдержалась Алька, — на меня нападали, я чудом уцелела…

— Чушь, — он махнул когтистой рукой, — крагх никогда не посмел бы причинить вред наследнице. Все они чуют мою кровь, и никогда бы не посмели поднять на тебя руку.

— Ну конечно. Мне просто повезло, что рядом оказался Страж Надзора, который меня защитил.

— Страж? — брови Сантора приподнялись в удивлении, — и, конечно же, это он надел тебе ошейник повиновения?

Тут Алька поняла, что краснеет, и опустила голову. Да, это благодаря Мариусу на ее шее красовался тонкий кожаный ободок. Но ничего не поделаешь.

— Если он попадется мне в руки, я вырву ему глаза, потом язык, и только потом сердце, — прошипел Сантор.

Он внезапно шагнул к Альке и резко дернул ошейник. Она вскрикнула, ожидая, что сейчас же с ней что-нибудь случится, но… ничего не произошло.

— Я могу его снять, — подтвердил крагх, — ты наследная принцесса, а не рабыня.

Только вот не принесло радости освобождение от ошейника. Вообще никакой. Словно ее лишили чего-то важного и дорогого…

— Что мне теперь делать? — спросила она растерянно.

Крагх, который был ее отцом, пожал широкими плечами.

— Отдыхай. С тобой будет Арианна. Завтра состоится торжественный прием в честь твоего возвращения, и завтра я представлю тебя как наследницу моим подданным. Ну, а дальше…

И неопределенно махнул рукой.

Повторил глухо:

— Отдыхай.

И вышел прочь.

Алька подтянула колени к груди и уткнулась в них носом. Странный разговор, от которого на душе горький осадок. Оказывается, Сантор украл ее маму, сделал ей ребенка… А она сбежала. И так ненавидела крагха, что ненависть ядовитыми каплями перетекла и на нее, Алайну. Поэтому-то и бросила на пороге дома побогаче… а сама куда-то ушла, и неведомо, жива ли.

И, выходит, Алька с самого начала была полукровкой, ребенком крагха.

И это же порождало некое противоречие: ну не могли же все двуликие быть полукровками? Вряд ли сбежать из-за Пелены было так просто. Или все-таки просто?

Было еще кое-что, смутившее Альку. Сантор был уверен в том, что никому из крагхов никогда не пришло бы в голову пытаться Альку убить. А как же тот крагх, что пробрался в дом Эльдора? Случайность? Или нет?

Ночью Алька все ворочалась и не могла уснуть, все мешало: тревожные мысли, неудобные крылья, жаркие перья вокруг шеи да и вообще по всему телу. В голове раз за разом прокручивалась эта особенность жизни крагхов: жизнеспособный разумный ребенок мог родиться только от человека. Это значило, что рано или поздно Сантор заставит ее принять совершенно незнакомого мужчину, чтоб род не прервался. Ну и выйти замуж за такого же пернатого крагха, как и она сама. Такое будущее внушало ледяную, темную тоску, и Алька терялась в ней, и терялась в собственных чувствах и мыслях. Ей не хотелось никаких мужчин, за исключением, быть может, одного. Но он был теперь далеко, и он… обманул ее. Вообще, его стоило ненавидеть и смириться с мыслью о том, что они больше никогда не встретятся. И, наконец, принять то, что теперь она — принцесса крагхов, и что до конца дней своих будет видеть над собой затянутое дымкой небо и далекий красноватый глаз солнца.

Под утро она все же забылась беспокойным сном и, хоть и не хотела, увидела Мариуса Эльдора. Приор Надзора почему-то улыбался, на нее глядя, а потом с такой нежностью погладил по щеке, что Алька тут же и расплакалась.

— Снова убежала, — сказал он, тихо посмеиваясь, — что мне с тобой делать, маленькая птичка? Возвращайся.

— Я не вернусь, глотая слезы, ответила Алька, — мое место здесь.

— И ты думаешь, здесь тебе все рады?

Она проснулась с криком и несколько секунд дико озиралась по сторонам, таким живым был сон. Но Мариус исчез. Она снова оказалась в небольшой спальне с кривыми стенами. Они мягкими волнами переходили в потолок, и небольшое окно тоже было почти овальным. Здесь вообще почти не было прямых линий, все скругленное, искривленное и… чужое.

Как ей привыкнуть?

Алька всхлипнула и села на кровати.

Начинался новый день, еще один день без Мариуса Эльдора. Надо же, оказывается, она к нему тоже привязалась. И чем это он ее купил? Парой лживых поцелуев?

…Потом пришла Арианна, принесла одежду — широкие шелковые шаровары из нежно-бирюзового шелка, а вместо сорочки — длинную полосу расшитой блестками ткани, тоже бирюзовой. Девушка помогла Альке облачиться в столь необычный наряд, расправила свисающий край полотна, затем привела в порядок мягкие перья, что были на голове вместо волос, украсила их маленькими зажимами с блестящими, словно слезы, камнями.

— Вы просто красавица, светлейшая госпожа, — сказала она наконец, довольная своей работой. Сложила тонкие руки на выпирающем округлом животе и мягко улыбнулась.

Алька прикусила губу.

Ей столько хотелось спросить у Арианны, но не решалась. Потом все же не утерпела.

— Скажите, а ребеночек у вас в перьях сразу будет?

— Нет, нет же, — девушка погладила свой животик, — они все рождаются как обычные люди. Только потом… Что-то происходит, и вмиг обращаются.

— Как двуликие?