— Нет, ма. Хотим с соседкой по блоку съездить на море.

— А, — равнодушно сказала мама. — Ну давай, дело хорошее. Ладно, у меня тут картошка подгорает.

— Пока… — откликнулась Люда. Мама никогда не жарила картошку.

Возвращаясь в свою комнату, она переживала — но уже как-то по привычке, что ли: Люда всегда испытывала душевные метания, когда кто-то из родителей разговаривал с ней так, ни в чем конкретном не обвиняя, но давая понять, что ты виновата. А в чем? А догадайся. Но, войдя к себе и сев за стол с раскрытым ноутбуком, Люда поняла, что больше не будет копаться, выкапывая несуществующую вину. У нее есть хорошая зарплата и крыша над головой до лета, а летом, с отпускными, можно будет купить квартирку: пусть она будет крошечной, в новостройке на окраине, зато своей. И уже никто не посмеет отдавать там приказы — сама мысль об этом согревала Люду в холодные дни конца ноября, когда весь мир был серым, скучным, похрустывающим мелкими льдинками на кончиках пожухшей травы на газонах.

Снег выпал первого декабря: глядя в окна на то, как снаружи беснуется метель, Люда подумала, что это надолго — снег уже не растает, а ляжет сразу и надолго, заключив студгородок в ледяные объятия. Почему-то некстати вспомнились северные легенды о чудовищах, которые во время такой метели ездят в санях, собранных из костей покойников и запряженных висельниками. Масла в огонь подлил Витовт, который на перемене вошел в аудиторию и с порога заявил:

— Ребята, это кранты! Я шел из обсерватории и на опушке виряву видел.

Второкурсники, готовившиеся к контрольной работе, испуганно оторвались от тетрадок, и по аудитории пронеслись встревоженные возгласы. Люда подняла голову от планирования на второй семестр — Гамрян вдруг заявил, что сдать его надо было две недели назад — и поинтересовалась:

— Это кто?

Витовт бросил сумку на подоконник, плюхнулся за стол и нехотя объяснил:

— Да есть такая дрянь, по лесам отирается. На черта похожа, как Гоголь описывал… В прошлом году тоже тут были.

Кто-то из девчонок пробормотал, что останется ночевать в главном корпусе, чтобы не бегать на занятия из общаги. Люда в красках представила этого виряву и почувствовала, что дрожит: не то от сквозняка, не то от дурного предчувствия. Впрочем, она довольно быстро совладала со страхом: слова Витовта навели Люду на смутную идею. После пары, когда студенты сдали тетради с упражнениями, Люда придержала Витовта за руку и сказала:

— Останься на пару слов.

Витовт кивнул и сел прямо на стол. Дождавшись, когда второкурсники покинут аудиторию, Люда встала рядом с Витовтом и поинтересовалась:

— И давно ты ходишь в лес?

Витовт посмотрел на нее со странной смесью испуга и неприязни.

— Я не хожу в лес, — натянуто сказал он. Люда усмехнулась, поймав себя на том, что позаимствовала эту неприятную ухмылку в арсенале Эльдара.

— Мне-то не ври, — промолвила она. — Обсерватория сегодня закрыта до вечера. Там новые проекторы устанавливают. Что там Эльдар обещал за гуляния по лесу?

Витовт хмуро отвел глаза и сунул руки в карманы стареньких джинсов, сразу став похожим на нахохлившегося воробья. Люда одарила его еще одной неприятной усмешкой и сказала:

— Поможешь мне, и я помогу тебе. Как часто ты ходишь в лес?

— Ну… довольно часто, — нехотя ответил Витовт, не глядя в сторону Люды. В коридоре прозвенел звонок, и Карина заглянула в аудиторию — у первого курса была по расписанию зачетная работа по истории. Люда отрицательно покачала головой, и девушка закрыла дверь.

— Кто еще с тобой ходит?

— Никто, — мрачно промолвил Витовт, и было ясно, что он врет. Люда вздохнула.

— Ты и этот никто видели в лесу что-нибудь подозрительное? — спросила она и уточнила: — Что-то, кроме нявок и виряв.

По лицу Витовта скользнула тень, и он пристально посмотрел на Люду, словно не мог понять, можно ли ей доверять. Некоторое время он молчал, а потом поинтересовался:

— А вы откуда знаете?

На мгновение Люде подумалось, что хозяин Мовсесяна и червей сидит перед ней, мрачно спрятав руки в карманы. Этакий неприметный скромный парень, который обычно занимает место в дальнем углу аудитории и всегда находится где-то с краю массовки. Впрочем, она почти сразу же отмела эту мысль как полную нелепицу.

— Я все еще жду ответа на свой вопрос, — твердо сказала Люда, и Витовт посмотрел на нее с жалобной мольбой.

— Людмила Васильевна, у меня пара сейчас, — негромко произнес он. — Эльдар Сергеевич семь шкур спустит, тесты писать будем. Давайте я… ну то есть, мы после занятий подойдем? Я все расскажу, только… Только и вы пообещайте, что никто больше не узнает.

— Ни одна живая душа, — серьезно промолвила Люда и жестом из давней юности провела пальцем перед губами: чок-чок, зубки на крючок.

***

Секретарша принесла Люде посылку сразу после четвертой пары. Почту привезли как обычно, к ректорату, и студенты с воплями и гиканьем побежали разбирать письма и коробки из дома. Люда не торопилась: посылок ей ждать было не от кого, и появление секретарши заставило ее искренне удивиться.

— Это вам, Людмила Васильевна, из Москвы, — сказала секретарша, положила посылку на стол и, увидев стопку распечаток в прозрачной папке, уточнила: — Это планирование, да? Я заберу?

Люда согласно кивнула, и секретарша, подхватив папку, убежала по своим делам. Когда за ней закрылась дверь, а шаги в коридоре стихли, Люда нетерпеливо разорвала бумажную упаковку, открыла коробку и увидела сложенный в несколько раз листок бумаги и металлический контейнер без маркировок. Пожав плечами, Люда развернула послание и прочла: