— У меня нет идей. И если у вас есть, то озвучьте их. Вместе подумаем.

— Кристиан, Белль. Желаю назвать сына — Кристиан.

Услышав имя, задумалась. "Кристиан де Волуар, как странно звучит. Да и значение имени точно не для оборотня. "

— Вы уверенны, Жерар?

— Да, я желаю назвать сына именем основателя рода Волуар.

"Род Волура был создан человеком?" — заправив прядь волос за ухо, уточнила:

— Дом Волуаром был создан смертным мужчиной?

Оборотень отошел от колыбель, сложив руки на груди, просматривал безделушки над моим камином.

— Иронично, Белль, основатель сильнейшего волчьего дома Франции смертный. Если кратко, волчица, дочка вожака, нашла свою пару в лице моего предка. Благо их чувства были взаимны. У них родились дети, сильнейшие из сильнейших. Благодаря своему уму, силе характера мужчина смог непросто удержать клан волков, но и усилить влияние на другие дома, расширить территории. После его смерти, сыновья не постыдились и взяли фамилию отца. Именно тогда мой клан прозвали Волуар, — увлеченно рассказывал оборотень, расхаживая по моей спальни.

— Вижу вы восхищаетесь предком.

— Да, Белль, я не стремлюсь к высотам основателя. Но всегда мечтал дать сыну имя — Кристиан. Так что скажите? — ледяные радужки прожигали мои, желая найти ответы.

— Хорошо, пусть будет Кристиан, — с легкой руки позволила блажь Жерару.

***

Тем же днем извинилась, за свой срыв, перед Альфредом. Оборотень поздравил с рождением сына и на том распрощались. Дел во Франции ему больше нечего. Жерар быстро составил документы о моей передачи титула Кенне, дату поставили сентябрьскую.

Мои материнские будни начались только через месяц. Ближе к Рождеству доктор Ланге позволил вставать и понемногу заниматься материнскими обязанностями. Я не могла надышаться своими детьми. Наглядеться в их глаза. Такие разные и такие любимые. Светлые у Кристиана, и темные у Кенны. Сама хотела ухаживать, купать, пеленать своих ангелов. Тихо ругалась с Дороти, та не желала видеть, как я утомляюсь. Но я летала, полна сил и энергии, как пчелка бегала между кроватками детей.

На Рождество Жерар созвал клан и представил детей. Большой праздник устроили во дворе поместья. Детям желали здоровья, долгих лет жизни и пару. Я тоже получила свою порцию поздравлений от членов клана.

За неделю до Нового Года принесла Волуару письмо для родителей. Положив конверт перед Жераром, присела в кресло у камина. Слушая как шуршит бумага, старалась унять колотящееся сердце. Детки спали и у меня было свободное время.

— Ситроя, вы поступили благородно. Не всегда легко дается. Но уверен ваши родители оценят, — мужчина вернул письмо и поверх положил еще одно, — это от меня, Белль, вашему папе и маме, предлагаю с письмами передать посылку. Уверен, родные оценят.

— Жерар, мои вещи приехали ко мне почти через два года. Я не хочу той же участи, с вещами для родителей, — поделилась своими страхами.

Граф Монпелье сел в соседнее кресло, взгляд его был устремлен на пламя, но мыслями — далеко.

— Жена, мы отправим вещи через почту оборотней. Отправка происходит от клана к клану. Не переживайте и собирайте сундуки.

Вдохновленная уверенностью Жерара в успешность компании, незамедлительно приказала собирать нужные вещи для сундуков. Несколько дней я с Дороти перебирали и складывали подарки. Спорили что можно подарить для каждого члена моей северной семьи. Очень помогли записки от Инги. Список пожеланий хоть и скромный, но каждую вещь удалось найти.

За два дня до Нового Года сундуки и письма отправились в соседний клан. А дальше их ждало долгое путешествие по Европе.

А я стоя в спальне, покачивала двух сытых малышей и наблюдала за удаляющейся повозкой. Снежное небо обещало метель, но меня не волновала непогода. На душе теплым клубочком свернулось солнышко, прогоняя тревоги, согревая моё сердце.

— Все будет хорошо…

20 мая 1804 года

— Кристиан, спускайся немедленно! — встревожено вскрикнула, стоя рядом с высокой сосной, на ветке которой в данным момент сидел мой трехлетний сын.

— Ну мама, почему Кенне можно, мне нельзя? — недовольно пробурчал наследник дома Волуар, зыркая на притихшую сестру, сидящую на соседней ветке.

— И Кенне нельзя! Вы обещали мне не баловаться, и где я вас нахожу? На дереве? А если вы упадете? Что я папе скажу? — сетовала, не скрывая страха. Мои сорванцы знали, как я переживаю за них. Улавливали каждую нотку моего настроения. И сейчас оба устыдились за мой страх.

— Мамочка, но я хотела поймать белку. Она была на земле, а потом прыг и пропала. Я Кристиана не просила лезть. Он сам, — затараторила моя покорительница вершин.