Жерар оставил собеседника, широким шагом сократил меж нами дистанцию до миллиметра. Склонившись, прошептал:

— Плутовка. Не поверю пока не скажешь вслух.

5 декабря 1804 года

— Граф, стойте смирно, ваша шерсть поразительно неухоженная, — хохоча бегала по спальне Волуара с щеткой. Волк, которого я преследовала, шустро перепрыгивал через кровать, умудрялся пролазить под креслами и скрываться в ванной. А я, увлеченно, подыгрывала игривому настроению мужа. В один момент, рухнула на пол от усталости. Глубоко вдыхая, старалась унять колотящееся сердце.

С бала прошло несколько дней. И вот мы получили приглашение на охоту в замок Гробуа. По словам Жерара, это успех и признание, так как мы едим в качестве свиты императора. Сам Наполеон возглавит охоту. После услышанного я вспомнила свое обещание, данное графу, о чистки шерсти.

Оборотни предпочитали охотиться именно в звериной ипостаси. Я давно не видела волка Волуара, но, по случаю охоты, ему стоит выглядеть ухоженным, не дикий же. Увидев щетку и мою решительность во взгляде, Жерар обратился зверем. Темно-серый волк махнул хвостом и началось. Я упрашивала, приводила доводы, ругалась, а он только отпрыгивал от меня, призывно виляя хвостом.

Шершавый язык отвлек меня от дум. Волуар старательно вылизывал мое лицо. Сморщившись, прикрылась руками:

— Волуар, прекрати…фу…Жерар! — взвизгнула когда язык коснулся шеи. Щекотки я боялась с детства. Многие пользовались этой слабостью, и частенько считали мои ребра. Поймав пасть оборотня, поцеловала мокрый нос волка. Довольное рычание, волной вибрации окатило меня с головы до пят. Пятерней зарылась в шерсть мужа, почесывая того. Млея, волк, самым наглым образом, лег поперек меня.

— Ах, граф, вы не пушинка, — ворчала, пыхтя, стараясь высунуть ноги из-под зверя, сев рядышком, провела щеткой по шеи волка. От нескольких движений я собрала клок шерсти.

— Жерар, линяешь. И я вся в шерсти, — указала на свое платье. Волоски прилипли к ткани и не желали счищаться.

Фыркнув, волк отвернулся, делая вид, что не он причина моего испорченного платья. Я старательно вычесывала оборотня, шерсть разлеталась по всей спальни, опускаясь на ковер, обивку кресел. Но после моих стараний, шкура Волуара блестела и казалась жидким железом.

— Другое дело, теперь перед императором показаться не стыдно, — подытожила наблюдая как волк крутится у зеркала. На выходе, меня поймали: кольцо рук мужа легли на мою талию, дыхание супруга обдал шрам. Сдавленно простонала.

— Жена, а ты куда? — с притворным удивлением поинтересовался Волуар. А я прижатая, старалась абстрагироваться от маленькой назойливой мысли. Он обнажен, прижимается ко мне и кажется…не планирует отпускать.

— Я, закончила и желаю переодеться. И надо вызвать горничных, вашу спальню привести в порядок, — дрожащим голосом известила мужа, неотрывно следя как наши пальцы сплелись. Дрогнувшая грудь мужа указала на сдерживающийся смех.

— Твое метание между "вы" и "ты" забавно. Я считал у нас отношения перешли на уровень "ты", — указательным пальцем провел вдоль линии моей руки, вверх — вниз, — У меня есть предложение, — закатила глаза. Опять будет торговаться. — Я тебя отпущу после признания.

Сглотнув, откинула голову на грудь мужа. Повторно и вслух, не планировала признаваться. На балу я хотела всем показать, утвердить добровольно-счастливое положение пары Волуара. А в приватном разговоре объяснить свою порывистость. Хотеть хотела, но не сложилось. Возвышать новую стену — выше моих сил. На чистом упрямстве ответила:

— Понятие не имею, о чем ты, — прошептала, ловя момент. Одной рукой Жерар придерживал мою талию, а вторая легонько сдавила шею. Зубы покусывали плече. Чувствительней всего было на месте шрама, я вздрагивала от каждого поцелуя-укуса.

— Моя, строптивица, как-же я люблю тебя, — его признание прошибло меня до холодного пота. Наваждение сошло, оставив флёр удивления. Что он сказал? Нет, не так. Зачем он сказал? Постаралась сгладить углы:

— В тебе говорит парная привязка…

Рука на шее потяжелела. Следующий укус болью прожог плечо. Охнув, постаралась вырваться, но Волуар держал крепко.

— Привязка, лишь однажды оглушила меня. Твой шрам, памятью остался…И я достаточно зрелый, разделять привязку, с голосом чувств. Подумай над этим, Белль, — поцелуй за ушком, легкий толчок в открытую дверь.

6 декабря 1804 года

В обед следующего дня я сидела за чаепитием в замке Гробуа. Хозяин замка Луи Бертье, маршал империи, как радушный хозяин развлекал императора и мужчин беседой, а мы, женщины, сплетничали.

— Аннабель, передайте мне те восхитительные пирожные, — голос Иохима Мюрата, отвлекли от беседы с Полиной Бонапарт. Сестра императора так увлекательно рассказывала о своих купаниях в присутствие несколько десятков прислужников, что я ловила каждое слово, стараясь понять врет или говорит правду. Передав маршалу тарелку эклеров, продолжила вникать в услышанное.