Нет, ну нет! Ну почему, едва появляется чувство, что все улеглось, мир берет и катится в тартарары?

Михаил: Собсно, вот поэтому такие как мы Укротителям и нужны, Манюнь. Без нас они разве что шары светящиеся пулять могут. Ну и всякие там фокусы выкидывать, по мелочи. Но никак уж не по мирам прыгать))

Мобильник с грохотом вывалился из ослабевших пальцев, а у меня вместо этого в ушах явственно раздался звук выстрела. Сперва куда-то в грудь с выходом под левую лопатку, а затем и прямиком в голову.

Михаил: Так что бросай уже верить этому сказочнику, Манюнь. Взрослая ведь девочка)))

Вот и все. Вот и встало все на свои места. Занавес, дамы и господа. Занавес.

***

Как удалось дотянуть до конца недели и не сойти с ума от постоянного круговорота мыслей: загадка.

Бранов больше не писал. Как ни странно, это радовало: не было соблазна начать совсем не сетевой разговор. А поговорить хотелось. Так хотелось, что к субботе желание превратилось в навязчивую идею, от которой избавиться можно, лишь эту самую идею реализовав.

Поэтому, спускаясь ранним субботним утром вниз, где уже на автостоянке у общежития меня ждал аспирант, я была переисполнена решимости начать говорить сразу. Как бы ни было страшно, говорить без прелюдий и намеков. В лоб. Желательно с разбегу.

Но стоило лишь издали увидеть уже знакомую легковушку и ее хозяина со взъерошенной макушкой, старательно комкающего в ладонях снег, как в груди нестерпимо заныло.

Ну почему? Почему именно Ян оказался подлым обманщиком? Да и зачем? Если ему нужна моя помощь, как Слышащего, мог бы просто взять и попросить. Я бы помогла! Это я поняла совсем недавно. Поняла, что сделала бы все возможное и невозможное, если бы он только попросил.

Но он предпочел обмануть. Совершенно искренне говорил, что Слышащего у него нет, а значит, либо его планы относительно меня настолько кошмарны, либо…

— Коничива [2], моя ученица! — хохотнул Бранов, едва завидел меня. — А ну, проверка на реакцию. Лови!

[2] Приветствие (яп.)

Снежок, пролетев несколько метров в мою сторону, плюхнулся в рыхлый сугроб. Я даже отскочить не успела, хотя это и не требовалось. Ян определенно даже не пытался в меня попасть.

— Эй, ты чего? Не проснулась еще? — заулыбался он, скоро обходя автомобиль и галантно отворяя дверь со стороны пассажирского сидения. — Карета подана, мадмуазель, прошу.

Я едва не взвыла от тоски. Шальная мысль, что Миша мог ошибиться, ударила в голову, будто хмельные пузырьки. А если так? Что если он просто-напросто что-то перепутал, и все без исключения Укротители умеют путешествовать без связи со Слышащими? Что если аспирант честен со мной, а я зря вот уже несколько дней изнуряю себя попытками найти ответы в пустоте?

— Спасибо, — уселась я в машину, озаренная улыбками Яна.

Бранов вмиг обежал автомобиль и плюхнулся за руль, стягивая куртку и закидывая ее назад.

— Ну и теплынь…Плюс семь среди декабря! С весной нас, что ли?

И засмеялся.

Настроение у него, по всей видимости, было преотличнейшее. Правда, незначительные изменения по сравнению с прошлой нашей встречей все же ощущались. Теперь Бранище был тем же, что и прежде. Его аура полностью восстановилась, и пусть аспирант веселился, чувство некоторой отстраненности явственно ощущалось.

Не с руки мне это. Если станет врать, я могу и не распознать.

— Эй, ты чего такая кислая? Не выспалась? — спросил Ян, озабоченно приподняв брови.

— Зато ты больно уж радостный.

— Я просто рад выходным и, кажется… — повернул ключ в замке зажигания аспирант, — рад тебя видеть.

Сердце трепыхнулось, неровно подскочив в груди, будто кузнечик-калека, но я живо велела ему уняться. Нечего мне тут смуту наводить.

— Неужто скучал?

Как ни старалась, придать голосу хоть капельку жизни так и не вышло.

— Целую неделю никто не допекал меня вопросами, и мне не приходилось спасать чью-то жизнь, — Бранов в который раз негромко посмеялся и поскреб пальцем висок, словно задумавшись. — Да. Наверное, все вышеперечисленное вполне можно заменить синонимом «скучал».

Я только хмыкнула в ответ и отвернулась к окну. Сердце на сей раз предусмотрительно молчало.

Стронулись. Довольно быстро выбрались на незаснеженный, выкатанный машинами и оттого почти сухой участок дороги и помчали по еще полупустым улицам. В раннее субботнее утро пробок нет, а значит, пока мы не отъехали слишком далеко от общежития, нужно собрать остатки воли в кулак.

— Мне Миша на днях писал.

— Я же говорил, что он объявится, — самодовольно кивнул Бранов. — И что? Уговаривал вступить в Орден?