– Покупаете, продаете? – вяло поинтересовался он.

– Сначала продаем, – сказал я. – А там видно будет.

– И что у вас? – все с той же кислой миной спросил он, и мы принялись выкладывать на прилавок содержимое наших под завязку забитых инвентарей.

Как и следовало ожидать, выбитое оружие и доспехи уходили практически по цене металлолома, которым и являлись. Изрядно опустошив наши запасы хлама, мы выручили около семисот золотых за все, половину из которых сразу же отдали Федору.

Лишних денег не бывает.

– Покупать что-нибудь будете? – поинтересовался пенсионер.

– А есть чо? – спросил Виталик.

Пенсионер повел рукой вокруг, показывая на увешанные оружием и доспехами стены. По правде говоря, это был примерно такой же хлам, который мы ему только что сбагрили оптом, только стоил он на порядок дороже.

– А бижутерия? – спросил я.

– Вас что-нибудь конкретное интересует?

– Амулеты Возрождения, например.

– Есть один, – оживился пенсионер. – Десятипроцентный шанс возрождения после насильственной смерти. На смерти от болезней не распространяется.

– И сколько?

– Всего десять тысяч.

– Всего?

– Всего, – подтвердил он. – И это еще дешево, между прочим. Ведь речь идет о вашей жизни и смерти.

– Но всего десять процентов, – сказал я.

– Я слышал, что есть Амулеты, срабатывающие с установленной вероятностью в девяносто процентов, – сказал он. – Цены на них начинаются от нескольких миллионов. Как говорят. Сам-то я такие штуки никогда в руках не держал.

Я подумал, что десять тысяч золотых за такое – это дорого, даже если они у тебя есть. А если их у тебя нет, то и торговаться бессмысленно.

– Ладно, можешь чахнуть над ним дальше, – сказал я. – А не подскажешь ли нам на прощание, где тут у вас телепорт?

– Портал? Так это вам в администрацию надо, там и портал.

– Спасибо, – сказал я, он фыркнул в ответ что-то невразумительное и не слишком дружелюбное, и мы вышли на улицу. – Администрация, это, видимо, вот оно.

Я указал на местный небоскреб, до которого было минуты две самым неспешным шагом.

– Скорее всего, – согласился Виталик. – Федор, ты как, не передумал?

– Нет, – сказал Федор. – А вы уверены, что хотите во все это лезть?

– Вполне, – сказал Виталик. Я кивнул. Лезть во все это, конечно, не очень хотелось, но на этой дороге был хоть какой-то шанс и какая-то определенность.

– Тогда давайте здесь попрощаемся, – сказал Виталик. – Чтоб здание местной администрации скупыми мужскими слезами не заливать.

– А может, вообще без этого обойдемся? – спросил Федор. – Долгие проводы и все такое… На кой оно нам надо?

– Так положено, – сказал Виталик. – мы с тобой знакомы не так давно, но ты нормальный чувак, таким и оставайся. Береги себя.

Они пожали друг другу руки.

Я протянул Федору свою. Может быть, после всего, что мы прошли вместе, стоило бы и обняться, но было как-то неловко. Выглядело бы так, словно мы прощаемся навсегда.

– Вы тоже берегите себя, парни, – сказал Федор.

– Мы будем, – сказал я.

– Не очень-то я в это верю, но ладно, – сказал Федор. – Чапай, я тебе, уже, в общем-то, все сказал. Не буду повторяться.

– Ну, ты все равно будь осторожен, – сказал я. – И зажги там в академии.

– Угу, – сказал он.

Мы обменялись еще одним крепким рукопожатием и направились к административному зданию.

Зная наших крючкотворов, я был морально готов ко всему. Открываемся в полдень, потом сразу уходим на обед, в очередь к порталу надо записываться на сайте местных госуслуг за две недели до предполагаемой даты перемещения, но портальщик все равно в отпуске, предъявите ваши документы и кто вы такие будете вообще.

Но обошлось .

В холле нас встретил такой же пенсионер, как и в лавке старьевщика. Видимо, люди менее преклонного возраста предпочитали работу все города.

Он поинтересовался, чего нам надо, сказал, что доступ к порталу работает круглосуточно, а все остальное зависит лишь от толщины нашего кошелька, и указал нам на лестницу, ведущую вниз.

Портал находился в подвале и никакой очереди к нему не было. На одного даже завалящего приключенца, желающего покинуть сей гостеприимный город. Видимо, все, кто хотел, отсюда уже свалили, а у тех, кто остался, либо не было денег, либо были какие-то другие причины длить загнивание и моральное разложение в этой затерянной в степи глухомани.