— Ты всё ещё хочешь со мной в бассейн? — как ребёнка вынул он её из воды под мышки, пока не оглох от визга и шума барахтанья.

— Т-д-т-да… — закивала бедолага, заикаясь от смеха и вытирая лицо ладонью.

А когда, после «заплыва», вышла из душа, кинулась ему на шею:

— Это лучший антидепрессант в моей жизни! Давно так не хохотала!

А ещё они дрались за мусор.

Поселившись у Андрея в квартире, Тэсс поначалу не обратила внимания, что он не сортирует отходы, а платит за них по общему тарифу, так сказать, за «живой» вес. А обнаружив это чуть позже, пришла в неподдельный ужас.

— Это ведь в наших интересах! — возмутилась она, наблюдая, как мужчина запихивает в мусорное ведро на кухне какие-то методички и рекламные брошюрки не то погрузчиков, не то тракторов.

— Что именно? — поднял он на неё голову.

— Сортировать мусор, чтобы его можно было легче переработать.

Мистер Дексен сразу же нахмурился.

— Уволь меня от этого ради всего святого. Мне на работе мусорщики и экологические службы всю плешь проели. Могу я хотя бы дома не озадачиваться этим, а просто выбросить, что мне не нужно — и всё? — наращивал он децибелы к концу тирады, продолжая запихивать макулатуру в ёмкость.

— Нет, не можешь. — Тэсс на барной стойке делала сэндвичи. — Не один ты от этого устаёшь. Нас тоже заставляют сортировать всё до последней ампулы, но я и дома бумагу с железом не выбрасываю, — показала она на пустые консервные банки в ведре, поверх которых мужчина высыпал ещё и труху из шредера.

— Я не буду сортировать мусор, — закрыв ёмкость крышкой, выпрямился он аккурат напротив неё.

— Будешь, — тихо и спокойно возразила мисс Полл.

— Нет, — почти одними губами подвёл итог Андрей.

— Я буду! — подняла подбородок и сделала страшные глаза Тэсс.

— Не смею мешать. — Он поставил ведро на место, закрыл дверцу стола и вышел из комнаты.

И с этого момента, когда, допустим, после трапезы грозился остаться мусор, Тэсс застывала на низком старте. Она чуть сутулилась, её глазки лихорадочно бегали по поверхности стола. Если бы девушка умела прижимать уши, как Заноза, то становилась бы похожа на кошку перед прыжком.

Андрей начинал посмеиваться ещё до того, как она хватала жестяную чашечку от однопорционного мягкого сыра, которую мужчина еле успевал отодвинуть от себя, после того как опустошил.

— Это мой мусор! — прятала она добычу в руке за спину, чтобы потом выкинуть её в специально купленное ведро.

— Тогда это мой! — хватал он фантик от шоколадки, валяющийся у её кружки.

Тэсс, ещё не успевшая толком пережевать шоколад, оставляла в покое его чашечку и кидалась к Андрею, пытаясь отобрать её собственный, честно заработанный мусор. Мистер Дексен сжимал фантик в кулаке, клал руку на стол и начинал хохотать на всю квартиру, когда она пыталась отогнуть хотя бы один его палец, чтобы в щелочку вытащить всю бумажку.

Так и жили.

Но теперь с ними жила ещё и Заноза и полностью, на все сто процентов, оправдывала свою кличку. Приучить эту красавицу к лотку не составило ни малейшего труда, но вот на унитаз она взбираться категорически отказалась — не царское это дело. Да и вообще, в её-то годы.

Именно за несгибаемость и самодостаточность в неё беззастенчиво и безоглядно влюбился Андрей.

— Она молодец, — гладил он пушистика между ушками, — не прогибается под человека. Люблю таких.

— На то она и кошка, — пожимала плечами Констанция, но сама чуть не мурлыкала от картинки расслабленного, влюблённого мужчины.

Итак, Занозе было позволено лежать на столе у мистера Дексена, когда он работал с бумагами. Как ни странно, но эта кошка не приседала на задние лапы и не бросалась наутёк в панике, когда мужчина «включал» в телефон «металлические нотки», а если точнее, то «аккорды», сравнимые разве что с ударами молота о наковальню.

Ей одной было позволено мешать и отвлекать его, когда лежал и думал он, и только ему прощалось грубейшее нарушение границ её личностного пространства тисканьем и щекоткой, когда лежала и думала она. Они были на равных — интеллект против интеллекта, характер против характера.

Но, однако же, кошке удалось зарекомендовать себя в столь выгодном свете и создать презентабельное реноме только до первой встречи с её старым-новым знакомым — пылесосом. Этот «ужас на колёсиках» был единственным, кто пользовался у Занозы беспрекословным авторитетом. Говорят, ты — не ты, когда голоден. Подобные метаморфозы происходили с Занозой, как только это чудовище грозилось подать первые признаки жизни. Кошка начинала метаться из угла в угол, как полоумная, и не находила себе места, пока не выскакивала вон.