— Не трогайте маму! — выпучила глаза Тэсс.

Он отворил дверь — и в кабинет ворвался шум коридора.

— Печальные, — добавил Даррен, остановившись на пороге. — И ещё, — воспользовался ступором девушки, — подумай хорошенько, прежде чем беременеть от Андрея. Мало ли в попечительском совете какого роддома я ещё состою, — и вышел.

«Бог мой, как я хочу домой! К маме!» — сама не своя вытаскивала из кармана телефон Констанция.

Глава 38 Кто кормит демонов в своём внутреннем мире

Дела семейные,

или

Кто кормит демонов в своём внутреннем мире,

Земля была влажной, плотной и жирной. Плодородной, как крепкая, здоровая женщина, от природы наделённая талантом вынашивать и рожать детей. Одна из тех, для которых это столь же естественно, как дышать. Глядя на эту чёрную, перенасыщенную полезными веществами почву, казалось, стоит воткнуть в неё сухую палку — и та через пару дней зацветёт, разродится новыми побегами, ростками и плодами, забирая из грунта живительные силы и энергию.

Особенно если полить её слезами, которые капали сейчас из глаз Тэсс, как из прохудившегося крана.

Присев на корточки, девушка легонько прихлопывала небольшой, похожей на сапёрную лопаточкой по поверхности холмика, пытаясь придать ему форму усечённой пирамиды. Тыльной стороной ладони она то и дело вытирала нос, дула на лоб, отбрасывая чёлку, которая, на пару со слезами, застилала глаза, а потом упорно засучивала сползающие рукава толстовки и продолжала дальше.

От слёз немного «подтаял» и уменьшился комок в горле, но чудовищность произошедшего в голове всё ещё не помещалась.

«За что?» — бил набатом изнутри черепа вопрос и не успокаивался, потому как ответ звучал ему под стать: «Ни за что. Просто так».

Высоченные сосны, будто сочувствуя, где-то там, высоко-высоко над головой, невесело грациозно качали своими хвойными кронами. Констанции казалось, они понимают даже больше, чем она сама; им ведь с высоты видней. В стрёкоте сороки тоже слышалось что-то скорбное и тревожное. Птица перелетала с ветки на ветку, суетясь и паникуя, словно призывая не расслабляться, а приготовиться к потерям. И только солнце, пробиваясь сквозь раскидистые лапы деревьев, мягко и ненавязчиво озаряло пространство хвойного леса «леопардовыми» пятнами света, успокаивая и приободряя.

Рядом крутился Сикорски, разнюхивая пожухшие иголки и запахи живности, как бы пытаясь понять, почему хозяйка остановилась именно в этом месте, что же в нём такого особенного.

Тэсс осторожненько похлопала ладошками по могилке, боясь навредить бедному Матиссу ещё сильнее, хоть и понимала, что это уже невозможно. Больно ему сделали тогда, когда он, ничего не подозревающий и доверчивый добряк от рождения, щенком отказавшийся стать охотником, бегал по лесу в свой последний раз.

— Я гуляла с ним за Орбитальной улицей. Там… знаешь… за окраиной, — хлюпая носом, рассказывала миссис Гленн по телефону, когда её дочь, не разбирая дороги и не замечая ничего на пути, на прямых, негнущихся ногах продвигалась по коридору госпиталя Lenox Hills.

— Мы заходили к мистеру Ростену. Этому… у которого проблемы с позвоночником. К нам в филиал пришли страховые пакеты, я отнесла ему список и объяснила, что да как. Решила там и погулять с Матиссом, а то у нас тут ему уже всё надоело. Он сразу же убежал чуть дальше в лес, и я его потеряла из виду. Но так всегда было, Тэсс! За ним ведь не уследишь!

— Я знаю, мама, знаю.

— Вот… — перевела дух женщина. — Вот. А потом раздалось это!

Девушке очень захотелось спросить «что "это"?», но не удалось разлепить вмиг застывших губ. Сейчас у неё появилось ощущение мгновенного взросления. Или даже старения. Вот только что ей было двадцать пять, а в следующую секунду — примерно сорок три. Она даже будто почувствовала на плечах все эти несуществующие годы, давящий, тяжёлый груз жизненного опыта.

— Он так… — миссис Гленн задохнулась на том конце связи, — взвизгнул громко! — выдохнула она. — И всё. И всё стихло. Я его позвала, но он не прибежал. Я звала, звала, но его не было. Мне стало страшно, я быстро вышла из леса.

— Правильно сделала, — наконец смогла прошептать девушка, только лишь представив маму в лесу одну наедине с живодёрами Даррена.

— А потом увидела на улице мистера и миссис Сэнти — они собрались куда-то уезжать. Попросила их пройти со мной. Мы обшарили территорию… тут… с краю леса, и Анджела нашла Матисса за большим кустом. Доченька, я ничего не понимаю, — грозилась сорваться в рёв миссис Гленн. — Кто его, а? За что? Кому он мешал? Он не лаял много, не гадил, его все соседки любили. Он же добрый!

— Чем его?.. — вместо ответа попыталась спросить Констанция.

— Да… — опять хлюпнула носом Тиффани, — какой-то синтетической удавкой. Как… от упаковок с мебелью, знаешь? С пластмассовой штучкой такой. Мы её потом ножницами резали.

— Я завтра приеду, — заявила девушка решительным голосом. Слова про удавку будто впрыснули новую, свежую порцию эликсира злости в её сердце. — Мам, ты только не расстраивайся, хорошо? Тебе нельзя. Ты пила рекардиум?

— Угу, — шмыгнула женщина. — Нет, не пила. Только капли успокоительные.