— Добрый вечер, молодёжь. Меня зовут Кальдеус Хилл, и сегодняшний урок для вас проведу я.

Повисло ошеломлённое молчание. Хилл оглядел класс.

— Я хронист, — сказал он. Взгляды всех невольно зацепились за серебряную цепочку на его пиджаке. — Кто скажет, чем хронист отличается от простого человека? Вариант «часы на цепочке» не предлагать.

Раздались нервные смешки. Хилл с лёгкой улыбкой достал из кармана часы-хронометр на цепочке с выгравированным на крышке Змеем. В Империи любые часы, кроме вделанных в руку — стенные, напольные, каминные — были знаком достатка и положения в обществе. Ну, а серебряные хронометры с гербом носили только хронисты.

— Вы, типа, умеете всякие штуки делать, — предположил голос с задних рядов. — Вещи чинить…

— Мысль правильная, но только отчасти, — кивнул Хилл. — Этим занимаются часовщики. Другие варианты?

— Вы умеете работать с такой, ну, светящейся пылью! — уже уверенней выкрикнул другой.

— И тоже верно лишь отчасти — этим занимаются алхимики! — Инспектор взял мел и начертил на доске треугольник. — Три столпа, на которых держится Империя. Часовщики, лучшие из механиков, изобретают и строят машины. Алхимики работают с очищенным Временем, создают кристаллы-хронолиты. А мы, хронисты — управляем Временем.

Он вытащил из-под стола небольшой саквояж. Из него он достал и поставил на стол стеклянный цилиндр со стальными цоколями, внутри которого сиял тончайший песок. Хронолампа. Мальчишки за столами подались вперёд.

— Отчего погибла цивилизация Бывших? — задал Хилл следующий вопрос. Это было ещё неожиданней. О Бывших, людях погибшего Былого Мира, не было известно почти ничего достоверного.

— Я не для оценки спрашиваю, — подбодрил Хилл. — Ну?

— Они, типа, наизобретали всякого, — неуверенно протянул Беррик. — У них были, эти… развитые технологии. Ну и, значит, где-то чё-то накосячили…

— Отчасти верно, опять же. Ещё мысли?

— Бывшие верили во всякое разное. Видать, поссорились однажды — и довоевались до Конца!

— И в этом есть доля правды. Ещё?

— Они не умели управлять Временем, — предположил Коул, вспомнив предыдущие слова инспектора. И, похоже, попал в цель.

— Вот отличный ответ! — Хилл щёлкнул пальцами. — Кратко и ёмко. Так и запишите. — Он скрестил руки на груди.

— Бывшие, наши предки, и вправду были удивительно развитой цивилизацией. Как ни мало до нас дошло памяти о них, даже сейчас понятно, какими чудесами они владели. Они летали по воздуху, достигали звёзд, передавали на расстоянии слова, образы, и даже мысли! И они вправду были разобщены, верили в странные идеи и поклонялись непонятным для нас богам… Но главное — они не умели управлять Временем. Погрязнув в чудесах и развлечениях, они совсем не ценили время собственных жизней. И тратили, тратили, тратили его… Пока однажды оно не закончилось.

Да. Конец Времён… О котором никто ничего не знал — кроме того, что он был ужасен. Он смёл великие города Бывших, как сухие листья, унёс миллионы жизней, словно пыль.

Но людям был дан ещё один шанс. И в мир пришёл Вечный. Тот, кто очертил среди хаоса и гибели круг Циферблата, и даровал спасение всем, уверовавшим в Него.

— Вечный в милости своей дал нам закон Времени, и наградил Часами. Чтобы каждый ценил отпущенное ему время и трудился на благо общества. Каждый из вас получает их в детстве, и это почётный знак того, что вы под защитой и опекой великой Империи!

Коул невольно вспомнил, как его в детстве привели в больницу. Мама прятала глаза, а один раз украдкой утёрла слезу. И толстый доктор с фальшивой улыбкой — «Ну, герой, не дрожи! Больно не будет!» — воткнул ему иголку в сгиб руки. Потом всё плыло перед глазами, и было чувство, будто в левой руке чем-то копошатся… Боль пришла позже, мучительная и дёргающая, и почему-то колющая в сердце. А когда спустя много дней повязки сняли — на запястье среди вспухшей, воспалённой кожи недобрым глазом блестел циферблат Часов.

— Но Часы не только счётчик жизни, — продолжил Хилл. — Они ещё и ключ, который открывает в некоторых из нас редкий дар. — Инспектор достал из кармана простое зубчатое колёсико и дал всем рассмотреть, так, чтобы каждый заметил в детали трещину.

— Когда какой-то предмет или живое существо появляется на свет, в нём с рождения заложен запас времени. Внутреннее, «личное» время — так мы говорим. По мере того, как оно расходуется, вещь стареет; когда иссякает до последней минуты — перестаёт существовать, рассыпается в пыль, чтобы вернуться в круговорот веществ в природе. Это вечный цикл рождения и смерти, Уроборос — змей, кусающий свой хвост…

Хилл пустил по рядам свой хронометр. Мальчишки с благоговением разглядывали бесценную вещицу, передавая из рук в руки. Коул в свою очередь полюбовался прорезным циферблатом, сквозь который были видны лучистые колёсики механизма. На крышке изнутри было выгравировано имя владельца. Он повертел часы в руках, и в глубине их блеснула красная искра — наверное, какая-то деталь… Хилл дождался, пока ему вернут хронометр, защёлкнул крышку и сунул в карман.

— Мы, хронисты, можем управлять временем силой воли. Вытягивать время из предметов, и вливать его в них! — Он показал на хронолампу. — Вот так выглядит очищенное Время, превращённое в вещество. Тончайшая пыль, «песок Времени», из которого алхимики выплавляют камни-хронолиты, а Часы придают ему форму монет. Это величайшее сокровище Империи… Видите колёсико? Брак с вашего завода; эта деталь треснула семь часов назад. Смотрите!