Как всегда, заботливый Гаудани придвинул стул сначала графине, потом мне и наконец сел рядом.

Птица, поданная как основное и единственное блюдо, была явно пересолена. Графиня изумленно приподняла брови, Далия охнула и хотела убрать, но Гаудани остановил ее, философски рассудив, что сейчас мы не в том положении, чтобы привередничать. Пришлось есть соленое.

– Лиза, аккуратнее, а то отеки пойдут, - предупредила Саша, ее голос звучал очень отстраненно. Я с удивлением взглянула на нее, но она сделала вид, что не заметила. Мы сидели, уныло ковыряя невкусное мясо и обмениваясь ничего не значащими фразами, когда в комнату влетел Боно. Судя по пыли на его одежде, он так торопился, что не стал переодеваться.

– Боно, - я вскочила, - Ты что-нибудь узнал?

– К сожалению, нет, - вздохнул он, - И у меня плохие новости: суд над мэссэром графом начнется завтра.

– Что? – остатки курицы полетели на пол, Гаудани вскочил, с грохотом опрокидывая стол. Графиня ахнула, а Козимо выругался:

– Они не имеют права! Джерардо жив!

– Зато Юлиус скончался… - Боно хмыкнул, всем видом выражая скептицизм, - От сердечного приступа.

Мрачное молчание было ответом на его слова. Козимо нарушил его первым:

– Вот и начало второй партии… и теперь нам необходимо выиграть.

Я с недоверием посмотрела на него:

– Не думала, что ты решишь все-таки помочь Рою.

– О, ты всегда была обо мне прекрасного мнения! – беззлобно отозвался он, - Тем не менее, признаю, я питаю некую - небольшую, разумеется, - расположенность к своему кузену и ненавижу этих лицемеров в белых одеждах.

– Козимо, тише! – оборвала его графиня.

– Надеюсь, тётя, здесь все свои, - он утомленно прикрыл глаза и сразу открыл их вновь, - Итак, надо подумать, что мы можем предоставить в противовес слов Юлиуса…

Я слегка поколебалась, затем решилась:

– Есть одна зацепка: у Юлиуса на шее была татуировка, символ, который чернокнижники используют для обозначения гремучего металла.

– Саркаяна? – Гаудани присвистнул от удивления, - кто бы мог подумать…

– И что нам с этого? – фыркнул принц.

– Пастырям нельзя наносить татуировки. В Истинной книге сказано, что тело должно быть таким, каким нам его даровал Создатель, - Лоренцио снисходительно посмотрел на родственника. Тот смерил его надменным взглядом:

– И откуда такие познания в текстах?

– В отличие от тебя, я получал образование при клирахе, там в нас буквально вбивали знания.

– Создатель, я даже начинаю испытывать к своему учитель нечто сродни признательности, - принц зевнул, - Хотя от одной этой фразы меня уже клонит в сон.

– В сон вас клонит от потери крови, - вмешалась Саша. Козимо посмотрел на нее из-под полуопущенных век, на его губах мелькнула улыбка.

– Татуировка, - напомнила графиня. Она сидела с абсолютно прямой спиной, положив руки на колени. Ее волнение выдавал лишь голос.

– Я попросил Анну, мою подругу, натурщицу, - Боно проигнорировал убийственный взгляд Далии, - разузнать у подруг, у кого из пастырей еще есть знаки на теле, но на это нужно время.

– Как прекрасно… натурщицы ведь всегда знают, у кого из клиентов есть татуировки, такова уж, простите за каламбур, их натура… - промурлыкал Козимо, - Только вот незадача, на это надо время, а с ним у нас беда.

– Может, попытаться затянуть процесс? – предложил Гаудани.

– Каким образом? У них есть факт, что Джерардо отравили на этой вилле, и показания Юлиуса, которые он уже не в силах опровергнуть…

– А татуировка? – графиня цеплялась за нее, как утопающий за соломинку.

Козимо скривил губы, пытаясь изобразить саркастическую улыбку:

– Боюсь, тётя, это ничего не даст…Даже если мы узнаем, у кого еще есть саркаяна, мы не сможем предоставить доказательств.

– Значит, надо завтра идти в зал суда и слушать, что предъявят Рою, - подытожила я, - Козимо идти не может, пойдем мы с Лоренцио.

– Пойдет Лоренцио, - вкрадчиво поправил меня принц, - Женщинам запрещён вход за колоннады храма, а судебное здание находится именно там.

Вот почему Рой не стал возражать, когда я ему говорила про то, что хочу присутствовать на заседании.

– Я переоденусь, - я упрямо вздернула голову.

– В кого?

– В пажа. Мне же не впервой, - я не могла не поддеть его.

Даже Саша вынырнула из состояния легкой дремоты и скептически посмотрела на меня:

– Лиза, ты себя в зеркало видела? С твоим четвертым размером только мальчика изображать!

– Уверяю тебя, здесь никто не смотрит на половые признаки, раз штаны, значит – мальчик, - отмахнулась я, - И мне надо там быть!