Гаудани тоже заметил это, его лицо застыло, точно маска. Он надменно зашел в зал и зашагал к одной из скамей, стоявших в первом ряду. Я последовала за ним, наша охрана осталась у двери.

– Лоренцио, нам лучше пересесть, - тихо сказала я, - Рою не стоит нас видеть.

– Вернее, видеть вас, - усмехнулся он, - Хорошо.

Мы прошли вглубь зала. Он уже был наполнен людьми, я узнала нескольких правителей, с которыми когда-то говорил Рой. При виде Лоренцио присутствующие удивлённо замолчали. Затем вновь заговорили, их голоса тревожным гулом разносились под расписными сводами, скрывая звуки наших шагов по зелено-синему полу.

Стены зала были карминно-красными, золотые пчелы, изображенные на них, символизировали Лаччио и Истинного пастыря. Впереди, в нише, была единственная фреска: человек в белых одеждах, висящий вниз головой на дереве, распахивал свои руки, словно благословляя свою паству.

Под фреской на небольшом возвышении стоял длинный стол из темного дерева, украшенный синим и зеленым металлом, я насчитала семь стульев с огромными резными спинками. Гаудани решительно сел на скамью и жестом, рассчитанным, скорее, на публику, приказал мне занять место рядом с ним. Я подчинилась и сцепила руки на коленях, пытаясь унять дрожь. Сейчас все мне казалось зловещим, даже фрески на потолке. Мне казалось, что герои, изображенные на них, смотрят на собравшихся с осуждением.

Людей в зале становилось все больше. На Лоренцио то и дело кидали любопытные взгляды, кое-кто даже показывал пальцем. Он сидел с видимым спокойствием, хотя я видела, как он то и дело сжимает руку в кулак, чтобы сдержаться. Наконец стражники закрыли двери.

Словно во сне, я видела, как из-за колонн, обрамлявших нишу, появляются семь человек в белых одеждах – пастыри, призванные вершить суд. Зал поднялся, молча приветствуя их. Я внимательно рассматривала каждого, стараясь решить, кто он, друг или враг. Они были очень похожи: старики, все, как один, с аскетическими лицами и глазами, ярко горящими почти фанатичным огнем. Иеронимо был среди них. Я вновь ощутила пожатие руки Лоренцио.

– Все хорошо. Трое пастырей знают Делроя лично и будут судить справедливо. Правда, двое, в том числе Иеронимо, его ненавидят, но пока перевес на нашей стороне.

– Я бы не была так уверена, - пробормотала я, но он не услышал, переключив свое внимание на человека в алых одеждах, выходящего из-за колонн вслед за судьями. Его можно было бы назвать красивым, если бы не огромное родимое пятно на щеке. Кинув надменный взгляд в зал, он, слегка подволакивая ногу, захромал к одной из конторок, поставленных у стен друг напротив друга.

– Это пастырь Горгонзо. Не думал, что он лично возглавит обвинение, - шепнул мне Лоренцио, - Обычно он предпочитает стоять в стороне.

Следом за Горгонзо вышел пастырь Антонио, как и судьи, в белом, только подпоясанный красным поясом, без золотого шитья на одежде. Гаудани тихо присвистнул.

– Вот это номер! Антонио будет адвокатом Алайстера! Он последние годы избегал этого как огня! – прошептал он мне.

Я кивнула, но не усела ответить: один из судей приказал ввести обвиняемого.

Небольшая боковая дверь, которую я не заметила ранее, распахнулась, и оттуда вышел Рой в окружении стражников в черном. Мое сердце забилось сильнее. Осунувшийся, с покрасневшими от недосыпа глазами и небритый, он спокойно шел так, словно прогуливался у себя в саду, а не был под охраной. При виде него по залу пронесся громкий шепот. Сразу же зазвонил колокольчик, перебивая шум в зале.

– Внимание! Мы начинаем! – судья, державший колокольчик, подождал, пока Рой подойдет к своему защитнику, затем зачитал текст обвинения и потребовал принести присягу. Граф слегка наклонил голову и достаточно четко произнес слова клятвы. Пастырь кивнул человеку в красном:

– Горгонзо, можете начинать!

– Граф Алайстер, преклоните колени! – потребовал тот. Рой удивленно приподнял брови:

– Перед вами?

По залу пронеслись смешки.

– Конечно, - прошептал кто-то позади нас, - Так граф и бухнется на колени перед этим выскочкой.

Шепот был достаточно громким, Горгонзо покраснел:

– Преклоните колени, вы находитесь в доме Создателя!

Рой ухмыльнулся и явно собирался сказать что-то нелицеприятное, но Антонио опередил его:

– Брат мой, мы находимся в здании суда.

– Это – храм правосудия!

– Неужели? – хмыкнул Рой, явно не сдержавшись, - И какому богу вы поклоняетесь здесь? Корыстолюбия и наживы?

Антонио недовольно нахмурился и что-то прошептал Рою на ухо, тот кивнул, хотя вид у графа был слегка недовольный. За нашими спинами то и дело слышался шепот. Для обычных зевак процесс уже обещал быть интересным.

– Согласно традиции, виновный должен стоять на коленях! – было видно, что Горгонзо начинает злиться. Граф смерил его надменным взглядом, в котором явно читалось все, что он думает и по поводу обычаев, и по поводу самого обвинителя. Антонио предупреждающе посмотрел на него, затем перевёл взгляд на судей: