– Во-первых, это было много лет назад, и потом, брат мой, вы забываете о таинстве исповеди! – голос Антонио прозвучал очень сурово, - Или вы хотите обвинить пастыря Джерардо?

Вопрос повис в воздухе. Горгонзо сглотнул и склонил голову, показывая, что он призывает судей самим решать, кому верить.

– Это все, что вы можете нам сказать? – осведомился один из судей, высокий и тощий старик.

– Это пастырь франков, он обычно занимает нашу сторону, - прошептал мне Гаудани. Горгонзо покачал головой:

– Разумеется, нет, но поскольку остальное должно быть подкреплено доказательствами, я воздержусь от долгих речей и оставлю все на завтра!

– Хорошо. Пастырь Антонио?

Тот сделал шаг вперед:

– Я буду краток, братья мои. Пастырь Горгонзо, конечно, прав в том, что касается грехов, но какой юноша не проходил через эти круги соблазна и порока? С тех пор граф, как истинный поборник веры, неоднократно получал отпущение грехов и стремился к делам, угодным нашему Создателю. Посему прошло не должно влиять на настоящее.

Он поклонился, давая понять, что закончил. В зале засвистели и зашумели. Я разочарованно вздохнула. Мне казалось, что он должен был отрицать все и быть более напористым.

– Тишина в зале!
– один из судей вновь потряс колокольчиком, - Раз так, то мы заканчиваем. Продолжим завтра.

Повинуясь знаку Горгонзо, люди в зале встали. Из-за их голов я не смогла увидеть, как увели Роя.

– Пойдем? – Лоренцио участливо посмотрел на меня, я пожала плечами:

– Думаю, что вариантов больше нет.

Глава 17

Мы вышли. После полутемного зала, окна которого были слишком высоко от земли и украшены витражами, дневной свет показался мне слишком ярким. Я невольно прикрыла глаза рукой, остановилась на ступенях, и тут же получила ощутимый тычок в спину:

– Посторонитесь, юноша!

Голос показался знакомым. Я обернулась. Позади меня стоял пастырь Горгонзо. Я невольно вздрогнула и отпрянула. Он с насмешкой взглянул на меня, слегка нахмурился и еще раз, уже более пристально посмотрел на волосы, все еще хранившие следы зеленой краски. Лоренцио будто бы невзначай сделал шаг вперед, загораживая меня. Горгонзо хмыкнул и начал спускаться с лестницы. Гаудани проводил его тяжелым взглядом и кивнул в сторону ворот:

– Пойдем.

За воротами нас ждал Боно. Я с надеждой взглянула на него, но он покачал головой:

– Никто ничего не сказал, - он придержал стремя, помогая мне вскочить в седло, - И нам надо быть осторожными: по городу ходят слухи…

– Я знаю, - я направила свою лошадь за конем д’ореза, - Лоренцио, подождите!

Он обернулся.

– Нам лучше изменить путь и выехать через другие ворота.

– Почему?

– Вспомните нищего. Мне кажется, нас могут поджидать неприятности.

– Что за глупости! – вмешался начальник отряда, с укором смотря на меня, - Мэссэр, вы будете слушать этого мальчишку?

– Возможно, и послушаю, - Гаудани задумчиво посмотрел на художника, - А ты что думаешь, Боно?

– Думаю, мэссэр, что дальние ворота прекрасны, и мне бы очень хотелось увидеть их барельефы, говорят, они сохранились с древних времен!

– Это лишних полчаса по жаре! – настаивал охранник, - С каких это пор д’орез Лагомбардии боится каких-то нищих?

Лоренцио задумчиво посмотрел на него, затем повернулся к нам:

– Боно, я думаю, что мой паж очень хочет осмотреть эти ворота, возьмите с собой несколько стражников и езжайте!

– Да, мэссэр, - художник поклонился и вскочил в седло, - Жакобо, Тьеро и Джино, за мной!

Он пришпорил коня, трое стражников, которых он упомянул, поехали следом, я тоже присоединилась к ним, направив лошадь неспешной рысью.

На этот раз нас никто не задержал. Выехав за ворота, Боно остановил коня и, подозвав меня, с наигранным энтузиазмом начал рассказывать о барельефах из зеленого ихрана, украшавших ворота.

– Посмотри, даже с утраченной частью головы этот юноша прекрасен! Как изображены мышцы его ног! – он перешел на шепот, - Анна сказала, что все девушки молчат. Видно, кто-то очень хорошо приплатил им.

– Или они боятся! – так же тихо ответила я, подводя лошадь ближе к воротам так, чтобы не помешать путникам, но в то же время чтобы все рассмотреть самой. Ягодицы меня мало интересовали, как и утраченная часть головы. Простояв положенное время, чтобы создать видимость, я едва заметно кивнула Боно и мы направились к вилле, огибая город по широкой дуге через поля, на этом вновь настояла я, опасаясь долгого путешествия по дорогам, где нас могла поджидать засада. Наша стража ехала на несколько шагов позади, и мы с художником смогли неспешно поговорить, не опасаясь посторонних ушей.