— Даша, что случилось? — Настя присела в соседнее кресло, внимательно смотря на подругу.

— Ничего, — та вдруг шмыгнула носом. — Именно, что ничего не случилось. И не случиться! Ему лошади до-о-ороже!

Слезы хлынули градом.

— Левшину что ли? — фыркнула Настя, разом догадавшись о ком идет речь.

— А кому ж еще! Я ему вчера говорю: «Переводись в преображенский, все к государыне ближе, глядишь, и обласкан будешь!», а он мне: «Там волки одни и лошадей нет!»

Настя вздохнула, сразу сообразив, о ком идет речь.

— Даш, ну не мог же он сказать, что не возьмут его в преображенцы! Ты на них посмотри: все под сажень ростом и русые, а Левшин твой: невысокий да чернявый!

В ответ Даша лишь вздохнула и стала решительно вытирать слезы.

— Ну тогда и вовсе не судьба, — решительно сказала она, дрожащими пальцами втыкая иголку в ткань.

— Почему не судьба?

— Да потому что я — сирота-бесприданница, а он — младший сын в семье… мне еще о сестрах думать надо, — Даша укололась и вскрикнула.

Тут же приложила палец к губам, чтобы капли крови не заляпали платье.

Настя хотела подойти к ней и утешить, пообещать, что они наверняка что-нибудь придумают, но колокольчик зазвонил. Девушки переглянулись.

— Сиди, я схожу, — понимая, что подруге не стоит идти к императрице с заплаканными глазами, Настя почти побежала в кабинет, где находилась Елисавета Петровна.

— Ваше величество, — Настя присела в реверансе и не усела поднять голову, как лицо обожгла хлесткая пощечина.

Девушка невольно ахнула и схватилась за щеку.

— Ты что себе позволяешь! — загремела дочь Петра Великого. — Распутница! Решила, раз во фрейлины взяли, так все можно: и на службу государеву опаздывать, и с офицерами шашни крутить?

— Я с офицерами вашими дел не имела и иметь не желаю! — вспыхнула Настя, вспомнив недавний случай в караульной. — Больно надо!

Глаза императрицы опасно сверкнули:

— Поговори у меня еще! С отцом в Сибирь поедешь!

— Сибирь — не край света! Там тоже люди живут! — в запале возразила девушка и сразу же ойкнула, сообразив с кем разговаривает.

Императрица сверлила дерзкую фрейлину тяжелым взглядом.

— Вот как заговорила, — мрачно сказала Елисавета Петровна, вновь отходя к столу. — Люди то живут…Да только по-разному живут… очень по-разному.

Настя до крови прикусила губу, чтобы не сказать очередную дерзость. Сила так и кипела в крови, требуя выхода, девушка сжала кулаки, стараясь обуздать себя.

Кольцо на пальце императрицы полыхнула алым. Та мрачно усмехнулась.

— Ты силу свою понапрасну не трать! В Сибири пригодиться, медведей отпугивать, — Елисавета Петровна села за стол, придвинула лист бумаги и начала писать.

Позволения выйти из кабинета не было, и Настя вынуждена была остаться, ожидая распоряжений. Государыня не торопилась, нарочито медленно выводя каждую букву. Окна были закрыты, и тишину в комнате нарушал лишь скрип пера.

Наконец Елисавета Петровна поставила кривую подпись, еще раз прочитала указ и потянулась присыпать песком. Настя все стояла, с замиранием сердца следя за государыней. Девушка не сомневалась, что сейчас Елисавета Петровна держит в руках ее судьбу. Мысленно Настя уже, распрощавшись с новыми знакомыми, ехала с отцом в Сибирь, на каторжное поселение.

Императрица стряхнула песок с листа бумаги и вновь обратила внимание на провинившуюся фрейлину. Государыня хотела что-то сказать, но дверь распахнулась и в кабинет стремительно вошел Белов.

— Ваше императорское величество! — старательно делая вид, что не замечает невесту, гвардеец щелкнул каблуками, — Срочное донесение из дома подполковника Бутурлина. Велено передать незамедлительно!

— Передавай, раз велено, — государыня взяла письмо, нахмурилась при виде отклеившейся восковой печати, вчиталась в строки, потом вновь посмотрела на провинившуюся фрейлину, на этот раз с удивлением. — Надо же… Стало быть, ты Александра Борисовича спасла?

— Я лишь Анне Михайловне помогала, — тихо возразила Настя, заметив, как Белов дернулся и буквально впился в невесту звериным взглядом.

— А почто сейчас не сказала, что теперь у Бутурлиных живешь?

— Вы не спрашивали, — как девушка не старалась голос срывался и дрожал.

— «Не спрашивали», — передразнила её императрица. — Я тебя тут распекаю, что ты ночью незнамо где околачиваешься, а ты мирно под крылом Анны Михайловны у нее в доме спишь!

Не зная, что ответить, Настя беспомощно взглянула на Григория, но тот все смотрел куда-то, поверх голов на стену.