Тем временем в опочивальню влетели девицы из соседней горницы, и ритуал заявлений, что они ни капельки мне не верят, повторился вновь. Каждая из новоприбывших норовила дотронуться до цветка, а обжегшись, винить в этом меня. Переполох достиг и царственных ушей, и вскоре поглядеть на цветок пожаловали и принцесса с графиней. Файна, проявив мудрость, касаться седмичника не стала, лишь смотрела со странной смесью брезгливости и восторженного предвкушения. Графиня же, бормоча что-то под нос — заклинание, не иначе — вдобавок сделала вокруг цветка непонятное движение ладонью и крепко ухватилась за стебель. По лицу ее прошла судорога и, казалось, лишь годами выработанная привычка к самоконтролю не дала ей позорно закричать перед фрейлинами.

— Что за гадость?! — выдала она, откидывая цветок прямо мне под ноги и сжимая ладонь, вот только никаких отметин я на этой ладони не заметила.

— Что же, тетушка?! — не удержалась от непонятного мне вопроса Файна.

— Не сейчас! — отрезала та, видимо, не желая обсуждать заданный принцессой вопрос при свидетелях. Еще когда Франия заключала со мной пари, я догадывалась, что это для чего-то нужно ее хозяйке. Вот только для чего? Опять хотят одурманить с его помощью княжича? Но у них же есть зелье! Или они уже его опробовали, и оно не дало результата?! Вопросы роились в голове, словно пчелы в улье, но я старательно не поднимала глаз на принцессу и ее советницу, делая вид, что единственное, что меня интересует, куда пристроить цветок.

— Придержи его, Драверей! — уже на пороге, вдруг, выдала графиня. — И не вздумай пустить на какую-нибудь глупость! Я попозже его рассмотрю.

— Слушаюсь, Ваша Светлость, — все также покорно ответила я. Меньше всего мне тогда хотелось привлекать к себе пристальное внимание со стороны этой женщины. Та удовлетворенно кивнула и обратила гневный взор уже на всех фрейлин:

— Вы, почему до сих пор не одеты, негодницы и лентяйки?! Вот-вот появятся кавалеры, не собираетесь ли вы встречать их в таком виде?!

«Завтрак!» — только сейчас вспомнила я и, не удержавшись на ногах, села на оказавшуюся, к счастью, прямо за мной кровать. — «Что делать?!»

Вокруг забегали, загомонили, кто-то не мог найти пояс, другая кричала, что у нее пропал гребень, третьи ссорились из-за одинаковых платьев — обычная утренняя суета, которая сейчас удачно скрыла мое состояние от остальных фрейлин, которые разом растеряли ко мне интерес.

Первый порыв никуда не идти и притвориться больной, я отвергла, так как и Файна, и графиня видели меня уже вполне здоровой, а во-вторых, почему-то не хотелось выглядеть трусихой перед злыднем.

«Вот пойду и сделаю вид, что мне совершенно все равно!»

С таким настроем я решительно собралась и вскоре встала в общий девичий строй. Притворяться невозмутимой оказалось очень непросто — надо было одновременно сдерживать дрожь в руках и коленях, не краснеть, не стараться покрепче ухватиться за рукав кафтана парня и тем более не пытаться до него дотронуться бедром. К счастью, произносить никаких слов мне не требовалось, а то иначе я бы точно выдала себя. Максимально возможно отвернувшись от злыдня, тем более что для окружающих в таком нашем отношении друг к другу не было ничего удивительного, я едва дотронулась до его руки по пути на утреннюю трапезу и обратно. За завтраком при этом пришлось смотреть еще в сторону и от тарелки, но у меня в присутствии моего сопровождающего все равно кусок в горло не лез. Куда смотрел злыдень, я не видела, но судя по тому, как быстро Франия вернула себе довольный вид — после того, как оказалось, что ей не удастся стрясти с меня желание, она заметно приуныла — опять на нее.

Хотелось повыдергать ей патлы — странно, но раньше я была куда сдержаннее — особенно после того, как мне объявили, что уже этим вечером я должна буду танцевать свой танец с ножами перед всеми стратиссцами. Принцесса внезапно возжелала, чтобы ее фрейлины в ответ на состоявшееся предыдущим вечером представление, показали, что не менее талантливы, чем стратисские витязи. Вот только соответствующих желанию принцессы талантов среди фрейлин нашлось немного, и тогда она вспомнила про мои «танцы».

Среди преподавателей пансиона затесалась одна варийка, задача которой заключалась в том, чтобы обучить юных благородных дев гимнастике. Каким образом она оказалась так далеко от родного Вария и отчего занялась этим неблагодарным делом, я так и не узнала, но поговаривали, что за тот гонорар, что ей посулила директриса, согласилась потерпеть даже принцессу. Во мне она нашла, видимо, какую-то отдушину, что позволяло ей терпимее переносить почти поголовную бездарность остальных. В общем-то, я сама была далека от идеалов варийки, но однажды на занятии она попробовала кинуть в меня мяч — я ловко увернулась — и заинтересовалась. Кидала она в меня все, что угодно, затем остановилась на ножах, так как от них, чувствуя опасность, я уворачивалась лучше всего. Будучи четвертым ребенком, я знала, что у меня не может быть сильного магического дара — впрочем, я даже слабых зачатков его не ощущала — но откуда-то во мне взялось это ощущение опасности. Я просто знала, откуда ко мне прилетит нож и все. И пока ни разу не ошиблась. К этому варийка добавила несколько гимнастических элементов — где наклониться, где прогнуться, где присесть или поднять ногу — и результат получился довольно-таки интересным, понравилось всем, кроме директрисы. Она заклеймила мой номер развратом, наложив при этом категорический запрет для всех на занятия гимнастикой, а варийке пришлось вернуться на родину.

И теперь Файна желала, чтобы я повторила это выступление перед князем и княгиней. А вдруг они тоже сочтут подобное развратом?! Но принцессу это совсем не беспокоило. Более того, она предложила мне исполнить этот номер в наряде танцовщицы стран южного побережья, который каким-то образом затесался в сундуках среди ее нарядов. Видимо, когда-то принцесса возжелала иметь подобное одеяние, но вскоре о нем забыла, так как полагающиеся для наряда медные бляшки остались не пришитыми.

— Вот и пришей! — мне в руки сунули шелковые тряпки и бренчащий мешочек.