Рина

Я стояла в каморке гардеробной, прислонившись к какому-то тряпью, и пыталась прийти в себя, как телом, так и духом. В последние мгновения страсти мне не было дела ни до чего на свете, случись пожар, наводнение или конец света. Тем не менее свое имя, произнесенное графиней, я услышала, как и ответ ее собеседника — «Эта временная мера правителя может устроить».

«Кто это был? Что он имел в виду? О каком правителе он говорил?» — пронеслось в голове быстрее молнии.

Я посмотрела вниз, где, став на колени и уткнувшись носом мне в живот, устроился стратиский извращенец. Мне показалось, что он чересчур усиленно сопит? Нет, не показалось. Злыдень усиленно дышал, втягивая носом мой запах, словно вместе с воздухом пытался вобрать и меня. Осознав, что он делает, я немедленно покраснела, благо, что в темноте этого было не видно.

В темноте? Я и не заметила, что через решетчатое окошко в двери не пробивалось больше света. И голосов больше не было слышно. Графиня Папеньи со своим странным собеседником покинула соседнюю с нашей каморкой комнату.

«Кто же это все-таки был?»

Они говорили по-волисски, однако в голосе мужчины слышался акцент, словно волисский был для него не родной. Снизу снова раздался громкий вздох — проклятый кикиморами извращенец снова вторгся в мои мысли, сметая все с пути — и я покраснела еще больше и даже вздрогнула. Его стискивающие меня чуть ниже спины лапищи, сжались еще крепче. Странно, несмотря на смущение и возмущение, мне происходящее нравилось. Мне, вообще, все нравилось! Нравилось до такой степени, что, откуда ни возьмись, появилось неуемное желание повалить его на спину и за свое смущение отомстить. Злыдень, словно зная это, поцеловал мой живот, заставив меня громко выдохнуть. Второй поцелуй, третий, ноги уже не держали, и я начала потихоньку сползать вниз, навстречу поцелуям, в которых хотелось снова раствориться и выкинуть из головы всякие глупые вопросы. Вопросы?

С усилием — первую очередь пришлось пересиливать себя — я уперлась ладонями в грудь парня, отчего его напор только усилился, и попыталась отстраниться.

— Ты слышал? — выдохнула я, стараясь не поддаваться жару его дыхания.

— Что? — прокаркал тот раздраженно.

— Не что, а кого! Их!

— Твою щуку графиню? — злыдень попробовал наклониться меня к себе, чтобы сократить между нами расстояние, но не преуспел — теперь и в его сопении тоже слышалось недовольство.

— А второй? Кто это был?

— А, этот! Купец один, торгует янтарем и прочими камнями, из бывших бояр Драцких, — воспользовавшись моим замешательством, хитрому змею удалось приблизить к себе нижнюю часть моего тела и теперь я отчетливо ощущала причину его недовольства моими вопросами.

«Купец?! Как он связан с графиней? Тогда, правитель, о котором они говорили, это князь? Что его устроит? Как он может быть связан с графиней? Откуда мой змееныш его знает? И при чем здесь я?!» — вопросы роились в голове, наскакивая друг на друга и устраивая переполох. Упирающаяся в меня причина недовольства змея мешала думать, а когда она еще начала и елозить, я сдалась, решив обдумать подслушанный разговор позднее, и, наконец, исполнила свое желание, толкнув змееныша на пол. То ли наши желания совпали, то ли парень не ожидал такого подвоха, однако уже через мгновение он смирно лежал на своем кафтане — как злыдень будет в нем возвращаться к себе никого из нас в тот момент не беспокоило — а я для верности — чтобы не брыкался — упиралась в его плечи руками.

— Иди ко мне, — не успел он это прохрипеть, как я уже была там, ерзая, егозя, извиваясь и подпрыгивая, и лишь, когда меня пробила дрожь удовольствия, а мышцы начало сковывать спазмами, позволила парню немного побунтовать и повзбрыкивать.

Не знаю, сколько времени мы потом просто лежали, лениво оглаживая друг друга и целуя, пока я не опомнилась — не хватало еще, чтобы меня начали искать — и не подскочила, правда для этого пришлось вырываться из загребущих лап.

— Ты куда?! — возмутился вдруг змей, ни с того ни с сего решивший, что я останусь в этой каморке навечно.

— Меня могут хватиться! — я кое-как разыскала в темноте свои вещи и начала быстро одеваться. Я торопилась, словно меня кто-то подталкивал. Бал должен был продлиться за полночь, однако, наверняка, кто-нибудь вернется пораньше и тогда в мое наспех придуманное оправдание за побег с бала — мне внезапно стал плохо — никто уже не поверит.

— Я тебя провожу, — уже привычно заявил мой сопровождающий, но в этот раз я была против, категорично против.

— Нет! Ни в коем случае!

— Почему это?!

Показалось мне или нет, что он обиделся? Объясняться с ним не было времени. Не говорить же ему, что сегодня вместо обеда — тот этим заявлением был напрочь испорчен до полного отсутствия аппетита почти у всех — Файна объявила о том, что запрещает своим фрейлинам якшаться со своими или чужими сопровождающими, а те, кто запрет нарушат, понесут наказание вплоть до высылки обратно в Волиссию. Поэтому я сказала просто:

— Нельзя.

— Знаешь, я тут подумал, что…. — вдруг начал он.

— В другой раз! — прервала я его, так как мне было не до разговоров. Проснувшееся внутреннее чутье подсказывало, что надо торопиться, и оно не ошиблось.