— Какое возмутительное хулиганство! — воскликнул в ответ граф. В целом, он издавал слишком много восклицаний. — Я знаю, что нужно делать! Вы можете переночевать в одной из гостевых комнат моего дома. Не беспокойтесь, ничего предосудительного, моя матушка будет только рада окружить вас своей заботой. А с завтра утра мы решим вашу небольшую проблему.

От такой наглости я даже дара речи на мгновение лишился. Поэтому не успел ничего сказать, как представительница террова Ордена уже выдала:

— Очень благородно с вашей стороны, граф, позаботиться о том, кто попал в беду.

«Это она про себя, что ли?»

— Я приму вашу помощь, — добавила госпожа легат — в полумраке, к сожалению, я не видел выражения ее лица — и тут же, подтверждая свои намерения, сделала шаг по направлению к повозке клятого Лисли.

«Что же это такое?!» — я был ошеломлен и растоптан. Ведь казалось, только что она….

— С вашей стороны, госпожа Сазеренн, было бы разумнее вернуться на ночь в Глорихейм, — я сделал-таки попытку образумить орденскую посланницу, за что не получил даже гневной отповеди.

— Господин Винтерфилд, сами подумайте: уже почти полночь и дорога до города займет почти час времени. Затем нужно будет потратить еще столько же, чтобы найти гостиницу. Разумеется, для меня разумнее остаться здесь.

— Госпожа Сазеренн, — тут же выпалил я, по-прежнему заступая дорогу. — Жерар домчит в два раза быстрее, и я готов…..

— Благодарю вас, господин Винтерфилд, но я уже приняла решение, — перебила меня она и, обойдя с другой стороны, забралась в экипаж.

Я мог бы много еще сказать о том, что оставаться в доме незнакомого человека, который, к тому же, был одним из подозреваемых, как и все проживающие в округе, было верхом безрассудства, о том, что тем более безрассудно доверять незнакомцам, когда у нее в саквояже только что добытые из тайника ценные документы. Я мог даже промолчать о своих собственных чувствах — она и так все знала! Тем не менее, предпочла компанию надутого петуха, который, бросая на меня самые презрительные и торжествующие взгляды, уселся на облучок своей повозки и дернул за вожжи.

— Госпожа Сазеренн! — наплевав на свою собственную гордость и торжествующего графа, я придержал за кузов экипажа, чтобы посмотреть ее в глаза.

— Я еду к графу Лисли, господин Винтерфилд, — тихо, но твердо проговорила она и первая отвела взгляд.

— Зачем? — еще тише спросил я, имея в виду не только ее поездку.

— Доброй ночи, господин Винтерфилд, — смотря вперед, прямо на лилового петуха, проговорила госпожа легат и, прижав к себе свой саквояж, скомандовала: — Езжайте, граф!

Тот с видимым удовольствием тронул вожжи, и повозка покатила по дороге, а орденская посланница даже не оглянулась.

— В самом деле, уехала? — из кустов вылез Драйзен и, встав рядом со мной, уставился вслед мерно подрагивающей бричке. Я пожал плечами, оттягивая момент возвращения к своему экипажу — ноги будто приросли к месту.

— А я сразу знал, что от этой фифы будут только неприятности. Махала тут хвостом, а как аристократишка поманил, так сразу к нему побежала, — буркнул Жерар, стряхивая с себя то ли растительность, то ли мелкую живность. — Ну что встали! — прикрикнул вдруг он. — Проводить все равно надо то. Мало ли куда этот хлыщ нашу вертихвостку везти собрался!

Несмотря на то, что хотелось сказать, что мне все равно, я понимал, что Жерар прав и проводить стоило. Догнать конный экипаж на мотодиле труда не стоило. Так мы и следовали за бричкой весь путь до усадьбы Лисли. Когда лошади заехали в ворота, Жерар остановил мотодиль, и невыносимо долгих пять минут я наблюдал, как госпожа легат покидает бричку, как лакей открывает перед ней дверь парадного входа, и она исчезает в недрах особняка.

— Ну что, поехали? — спросил Жерар после того, как двор перед входом в особняк опустел.

— Поехали, — согласился я. Действительно, зачем задерживать коллег, желающих вернуться, наконец, домой, только ради того, чтобы без смысла таращиться в чужой темный сад.

«Ради чего? Зачем?» — эти вопросы не давали мне покоя, заставляя метаться на заднем сиденье мотодиля. Дело было не только в обиде, хотя и в ней тоже. В том, что госпожа Сазеренн внезапно увлеклась лиловым графом, я не верил, совсем не верил! Я бы это сам заметил или Драйзен, который все подмечает с истинным талантом рисовальщика. Однако за терровым чаем, по словам помощника, она промолвила всего три слова, да и в этот раз держалась равнодушно. Что это? Притворство? Или дело было во мне? Неужели, она считала, что недостаточно меня измучила? Жерар с Драйзеном о чем-то тихо переговаривались, но я не вслушивался. Я маялся от духоты, однако даже когда открыл окно, не помогло.

«Как можно было довериться этому петуху? А вдруг он и есть тот самый убийца, утопивший в омуте полдюжины женщин?» — меня прошибло потом. — «Почему я сразу не задумался над тем, почему он при своей бирюзовой внешности и с лекарским дипломом живет в уединении да на отшибе, так что никто толком не знает, кто он и чем занимается?! Ах да, заботится о матери…. Однако даже если так, что ему помещает воспользоваться наивностью капризной не монашки в своих интересах?! Несмотря на присутствие матери! Может, как раз в этот момент….».