— Рассказывайте.

— Вчера мы с Ниной ездили к графу Разумовскому на маскарад. Нина не оставила равнодушным никого.

— В этом не вижу ничего удивительного.

— Но вот один наглец сумел атаковать её, да так, что она влюбилась.

— Что вы говорите? И чем история закончилась?

— Не знаю. Лежит у себя наша девочка, жар у неё. Я вызвала доктора.

— Вы молодец, ма шер. Никогда не теряете самообладания. — Федотов подошёл и поцеловал княгине руку.

— Что мне остаётся делать? Представьте, этот наглец утром прислал корзину с цветами и объяснениями, днём явился сам и передал для Нины письмо. Я не читала. Могу представить, что в нём.

Зазвонил колокольчик.

— Наш доктор приехал. Василий предупредил, что его отпустят на побывку только через месяц — учения у них. Не уезжайте, я нуждаюсь в вашей помощи.

— Не беспокойтесь, буду в вашем распоряжении, сколько понадобится.

— Благодарю, вы истинный друг.

Служанка открыла, вошёл доктор.

— Михаил Романович, как хорошо, что приехали. Племянница слегла, сильный жар у моей девочки.

— Софья Гавриловна, позвольте с дороги вымыть руки, — попросил доктор, снимая верхнюю одежду. Служанка незамедлительно отнесла пальто, цилиндр и трость в гардеробную.

— Да, пожалуйста, пройдёмте.

Когда они вернулись в гостиную, Прохор Петрович шепнул на ухо тётушке:

— Письмецо захватите, пожалуйста. Адресок спишу.

— Да-да, сейчас, — ответила Софья Гавриловна. — Пожалуйста, Михаил Романович, поднимитесь со мной на второй этаж, там комната племянницы.

— Ведите, следую за вами.

Они вошли в мою комнату. Доктор подошёл к постели, приложил руку ко лбу.

— Вы правы, сильный жар. Если не затруднит, прикажите служанке принести горячей воды. Спирт у меня с собой, сделаю больной растирание и компресс на лоб. Её кашель мне не нравится. Полагаю, пневмония…

— Сейчас дам распоряжение. Ненадолго покину вас. — Тётушка направилась к двери, по дороге со стола захватила письмо от поручика.

— Вот письмо, — отдала она Прохору Петровичу. — Вы посидите здесь, а я займусь делами.

— Пожалуйста.

Софья Гавриловна позвала служанку и передала ей просьбу доктора. Прохор Петрович тем временем прочитал письмо, переписал адрес, не дожидаясь, когда княгиня освободится, собрался и уехал.

Я не следила за развитием событий, мне было всё равно.

Доктор прослушал трубочкой лёгкие, простучал по всей спине и уложил меня.

— Состояние плохое, — сказал Михаил Романович, когда тётушка вернулась в комнату. Если позволите, останусь у вас. Опасаюсь, ночь будет тревожной.

— Что вы говорите?

— Лихорадка. Очень похоже на пневмонию. Где Нина Андреевна так застудилась?

— Голубчик, не сыпьте соль на раны. Моя вина. На маскарад вчера ездили.

— Всё ясно. Разгорячилась девочка, а в помещении не жарко. По опыту знаю, большой зал не отапливают.

— Что же будет?

— Будем бороться.

— Как же я не подумала? Допустила ошибку, Ниночка поехала в декольтированном платье. Бедная моя девочка, — сокрушалась тётушка.

— Организм молодой, надеюсь, справится. Но предстоит побороться.

Позже начался бред, и всем было не до отдыха и сна.

Вы спасли нас от позора

Прохор Петрович быстро взвесил ситуацию и уже через полчаса подъезжал к дому, где квартировал поручик.

— Я бы хотел побеседовать с господином Долинским, не подскажете, где могу его видеть? — спросил он у служанки, которая открыла ему дверь.

— Пожалуйста, пройдите прямо по коридору, там его комната.

— Благодарю.

Подойдя к двери, Прохор Петрович услышал весёлое пение. Он постучался.

— Да-да, входите, — раздался юношеский залихватский тенорок.

Гость открыл дверь. Молодой человек укладывал в саквояж вещи. Настроение у него было хорошее.

— Вы ко мне? — спросил Долинский.

— Да. Мне нужно поговорить с вами.

— Прошу, присаживайтесь, — пригласил поручик, хаотично собирая со стульев оставшиеся вещи. На столе застоялась пепельница, полная окурков. Рядом с ней полупустая бутылка шампанского и кусочек ветчины на краюхе хлеба — все признаки разгульной холостяцкой жизни.

— Простите, что на ходу. Уезжаю. Слушаю вас.

— Я по поводу вашего предложения Нине Андреевне Ларской.

— Какого предложения? — остолбенел поручик.

— Ну не руки и сердца, конечно. В этом случае вы бы меня здесь не увидели.

— А что, собственно… — Долинский запнулся.

— А то, что вы своим поведением оскорбили девушку и её близких. Счастье, что я подоспел ко времени, не представляю весь масштаб катастрофы, которая могла бы произойти по вашей вине. Вы, поручик, на сей раз дали осечку. Нина Андреевна — княжна, барышня из достойной семьи. Её отец служил государю императору. А вы предлагаете ей бежать с вами, словно она уличная девка или того хуже, дамочка из дома терпимости.