Нужно было видеть, как выражение его лица изменилось. Федотов, глядя мне в глаза, подошёл к кровати, присел на краю и молча смотрел на меня. Свет от ночной лампы фрагментами освещал его лицо.

— Вам не спится? О чём вы хотели поговорить со мной, моя радость?

— Мне нужно вам кое-что сказать.

— Внимательно вас слушаю.

— Наш алтарь не был в храме, — тихим голосом проронила я и одарила своего избранника ласкающим взглядом.

— Как не был в храме? Мы ведь венчались.

— Венчались, да. Но не тогда вы признались мне, не тогда произнесли священные слова, которые дороже клятвы, как перед алтарём божьим. И не так важно, где это было. Господь услышал вас.

— Не пойму, о чём вы, друг мой?

— В то утро вы приехали к Софье Гавриловне и просили моей руки. Припоминаете?

— Да-да, конечно. То был знаменательный день в моей жизни.

— И в моей. В тот день я пред Богом призналась вам …

— Святой день. Он осчастливил меня, и надежда затеплилась в душе, что мы будем вместе. Да, день особенный, судьбоносный, вы правы. Он и решил мою участь, — задумчиво произнёс Прохор Петрович. — Куда вы хотите поехать завтра развеяться? — сменил тему он.

— В Павловск, — не раздумывая, ответила я. — Вы ведь не знаете, что это моё любимое место.

— Теперь знаю. Мне многое предстоит узнать.

— Да.

— Принял к сведению, завтра же поедем. А ещё?

Я задумалась.

— Забыл вам рассказать. Купил дом в Санкт-Петербургской губернии.

— Зачем? Разве вашего имения недостаточно?

— Вы немного не так формулируете вопрос. Не зачем, а для кого?

— И кто стал счастливым обладателем вашего грандиозного подарка?

— Иван. Я обеспечил дом всем необходимым. Ивану с семьёй в Тамбовской губернии опасно было оставаться. Его родители во время эпидемии умерли. Ваня с семьёй уже переехали, обустраиваются. Это мой подарок ему за твоё спасение.

— Вы — сама доброта. Спасибо, мой родной. Ваня — удивительный человек, щедрой души и с горячим сердцем. Вы бы видели, как он за мной ухаживал, не каждая женщина способна на такое. А как вы узнали об этом? Ваня забрал меня к себе. Врачи настояли, чтобы его семью отселили, прежде чем меня перевезут. Представляете, его жена без промедления согласилась, чтобы он за мной ухаживал. Вот уж не знаю, что он ей сказал. Редкие люди. Святые.

— Обо всём рассказали врачи, когда приехал за тобой.

— Благодарю, дорогой мой. Мне выпало величайшее везение, на моём пути встретились два рыцаря: один стал лучшим другом, второй — любимым мужем. Я так счастлива!

— Судьба преподносит тебе сюрпризы. Забрала самое дорогое, теперь восполняет утраченное.

— Да, это так.

— Почему загрустила? Грусть сегодня отменяется. Какие будут пожелания, моя госпожа? Ваш верный раб с нетерпением ждёт указаний. — Прохор Петрович улыбнулся мне.

— Пока больше желаний нет.

— А у меня есть.

— Какое?

— Поцеловать вас, моя дорогая.

— Так в чём же дело? Попробуйте, а вдруг получится, — засмеялась я. Прохор Петрович нагнулся, его глаза излучали страстное желание. Они взывали ко мне. Он обнял меня и очень нежно поцеловал, слегка касаясь губ. По моему телу пробежала приятная волна, чувства обострились. Мы смотрели друг другу в глаза, и вселенная открылась перед нами. Супруг притянул меня к себе, прижал и прошептал:

— Никому не отдам, ты моя.

— Твоя, не сомневайся.

Он очень нежно целовал каждый мой пальчик, кисти рук, так постепенно добрался до шеи — я замлела. Его прикосновения дарили непередаваемые ощущения. Меня никто не целовал так, как он, испытывая истинный трепет от соприкосновения с моим телом. Мне показалось, он молился надо мною. Супруг не выпускал меня из своих объятий.

— Моя ты девочка. Я боюсь причинить тебе боль, — признался он.

— Не бойся, ты не умеешь делать мне больно.

В эту ночь я узнала в своём супруге благородного рыцаря, мужчину, для которого чувства любящей женщины не пустой звук, а поводырь. Как он был трогателен в роли молодого супруга. Как нежен, как осторожен, с опаской прикасаясь к моему телу, не желая оставить в моей памяти болезненные воспоминания. Он очень старался вести себя так, чтобы приятные мгновения, наполненные лаской, негой, затмили внезапный болезненный толчок, после которого Федотов более свободно почувствовал себя. Прохор Петрович целовал меня без устали и наслаждался этим. Его корректность в ночь нашей первой близости поразила меня. Он тут же сменил простынь, прикладывая к губам и целуя мою кровь. Сам застирал, чтобы служанки ничего не обнаружили. Я была потрясена глубиной его чувств.