Выставив два бокала на стойку, а третий вручив бармену, я, предвкушая веселье, улыбнулась. Конечно, была у меня коварная мысль насыпать Харду пыльцы побольше, для сногсшибательного в прямом смысле эффекта, но тогда он вряд ли оценил бы уникальность коктейля, а мне прежде всего хотелось искупить свою вину перед Лассoм.

Первым напиток попробовал Хард. Отпил небольшой глоток, облизнулся, чуть подвигал бровями, и вынес приговор:

— Вкусно.

Вкусно ему… С удовольствием посмотрю, что он запоёт дальше.

— Этo пьют не так, — усмехнулась я. — Медленно выпиваете всё до дна, а потом делаете вдох через нос.

Зэд понюхал коктейль, скептично покривился и спросил у арда:

— Давай, что ли, вместе?

Тот прочистил горло, поднёс к губам бокал и, неотрывно глядя мне в глаза, начал пить. Взгляд его вспыхивал изумрудными искорками при каждом новом глотке, а у меня сердце стучало всё быстрее, словно Хард поймал его на крючок, и оно отчаянно пыталось с него соскочить.

Допив всё до капли, мужчина глубoко втянул носом воздух, и я тут же закусила нижнюю губу, лишь бы не рассмеяться раньше времени. Дело в том, что за вдохом, по всем правилам физиологии, следовал выдох. И вот здесь коварное пайле, осевшее на гортани и пищеводе, играло со всеми злую шутку. Создавалось такoе ощущение, что ты выдыхаешь живое пламя.

Действие пыльцы длилось считанные секунды, но ещё никогда я так не веселилась от произведённого ею эффекта, как в этот миг, когда наблюдала на Хардом.

Глаза у него стали круглыми, как спутники Эйдэры. Он замер, широко открыл рот, а затем с сиплым свистом резко втянул воздух обратно. И я точно знала: сделал это Хард совершенно зря, потому что теперь ему казалось, будто огонь он проглотил.

Если вы думаете, что это как-то отпугнуло Зэда и Ласса, то очень ошибаетесь. Эти двое, не сговариваясь, опрокинули в себя напиток, а потом повторили подвиг Харда, тараща глаза и открывая рты, как пойманные рыбы, пока я заливалась смехом.

— Да это же просто бомба! — отдышавшись, воскликнул Ласс. Лицо бармена сияло таким счастьем, что я невольно почувствовала себя счастливой тоже.

— Тогда считай, что рецепт коктейля — твой!

— А можно я назову его в вашу честь, лирэ? — поинтересовался парень.

— Аннабелль? — уточнила я, почему-то считая, что моё имя слишком простое для такого сложного коктейля.

Ласс широко улыбнулся и мотнул головой:

— Я назову его «Огненная навэ».

Я смутилась. Второй раз за вечер меня сравнивали с Наэрр-Цахс, хотя я этого вовсе и не заслуживала. всему виной было платье Севиры, которое совершенно неожиданно так радикально изменило мою жизнь.

— Выходи оттуда! — рoкочущий голос Харда взбодрил не хуже «Поцелуя урга».

Тиррианец не сводил с меня пристального взгляда и почему-то сердился.

Остренького не любит, что ли? Так пусть благодарит, что я пайле ему полстакана не насыпала, иначе изрыгал бы пламя на самом деле.

— Не устраиваю в качестве бармена? — усмехнулась я.

— Нет! Это для тебя слишком мелко, Белль, — выдал Хард, поднялся с места, и вдруг одним мощным прыжком перемахнув через барную стойку, оказался со мной рядом.

— Что вы делаете? — я моргнула и упёрлась ладонями в грудь тиррианца, стоило его рукам обвиться вокруг моей талии.

— Ты меня спрашиваешь? — теснее прижался ко мне он. — Это ты мне скажи, зачем ты меня опоила, колдунья? Огонь, который ты во мне зажгла, я теперь могу погасить только одним способом.

Его губы пахли маарджи. И на вкус были такими же сладко-горькими, когда, склонив голову, ард меня поцеловал. Толкнулся языком, разомкнул мои губы, и я словно глотнула тот самый огонь. Он жёг мне грудь, углями тлел в животе, жаром отдавал в ноги, пылал в крови.

Я горела.

Сгорала от непонятного, неведомого мне доселе чувства, и жаркие языки охватившего меня пламени жадно лизали моё тело, бессильно дрожащее в объятиях целующего меня мужчины. Он обещал мне солнце, небо и звёзды… и клянусь, я была уже где-то на пути к ним. Парила, став легче вoздуха, не ощущая времени и пространства, пока меня не спустили на землю, отобрав сказку и что-то еще — неoбъяснимо-важное, чему дать название я боялась.

Растерянно и потрясённо я смотрела на лишившего мои губы своего тепла Харда, и отголоски того же пожара, что еще секунду назад выжигал меня изнутри, видела в его глазах. Зелёных, как вековые леса Эйдэры.

— Какая же ты горячая, Огненная Навэ, можно обжечься или совсем сгореть… — не выпуская меня из своих объятий, улыбнулся он.

Не знаю как Хард, но в данный момент сгорала я. От стыда.

Единый, я только что целовалась с ним у всех на глазах! И не так ужасно это, как то, что поцелуй тиррианца мне понравился.

Неожиданно. Неправильно. Необъяснимо. Но он мне понравился! И если сравнивать его с каким-то изысканным блюдом, то можно уверенно сказать, что ничего вкуснее за всю свою жизнь я еще не пробовала.