— Ничего страшного. Господин кашей обжегся.

Девушка взяла со стола оставленный подругой поднос и направилась за ней следом.

Матушка немного постояла, обводя нашу компанию внимательным взглядом, а потом неторопливо двинулась к дальнему концу трапезной. Устроилась за одним из столов и продолжила наблюдать за нами уже из-под опущенных ресниц.

Вот же сторожевая псина! А я надеялся, что она уйдет, и удастся нормально поговорить с Роксаной. Теперь, кажется, об этом можно забыть. Девушки притаились в каморке, боясь высунуть нос из своего укрытия.

Правда, потом Ксана еще несколько раз подходила. Принесла киселя и добавки по просьбе Шеда. Нам удалось перекинуться всего парой слов. И каждый раз настоятельница так на нас косилась, будто мы занимаемся чем-то непристойным.

Впрочем, не так давно Эльгар с той молоденькой девицей, кажется, этим самым и занимались. И теперь Фолл сидел злой, раздраженный и остервенело пихал в рот кашу. Шед пытался его подначить, но я быстро пресек все шуточки. Не хватало еще на глазах у здешней гарпии потасовку устроить.

Вскоре мы закончили трапезу, и Эльгар, тщательно вытерев рот салфеткой, первым поднялся из-за стола. Я тут же кинул обеспокоенный взгляд в сторону кухни. Неужели так и не удастся нормально побеседовать с Роксаной? Хоть бы сговориться встретиться где…

И, словно откликаясь на мои мысли, из-за перегородки вынырнула женская фигурка в синем платье. Ксана подошла к нашему столу и принялась шустро убирать посуду. А потом, бросив быстрый взгляд в сторону настоятельницы, ловко сунула мне в руку клочок бумаги. Я тут же сжал записку и незаметно спрятал в карман. Читать послание при всех благоразумно не стал, но сдержать глупое выражения лица не смог.

— Ты чего лыбишся? — поинтересовался Шед, сыто поглаживая живот.

— Ничего. Идите спать. А мне еще с Матушкой переговорить надо. — Я вспомнил про дело и огорченно вздохнул. Руки так и чесались развернуть записку. Но, увы, надо было дождаться подходящего момента.

Эль пожал плечами и, поманив за собой полукровку, пошел на выход. У дверей уже ждал Джос, переминавшийся с ноги на ногу. Я же бодро направился к настоятельнице, желая как можно быстрее расправиться с делом. Та взглянула на меня с недоумением.

— У меня к вам важный разговор. Где мы можем побеседовать?

Анья медленно поднялась из-за стола и поманила за собой.

— Идемте. Надеюсь, это ненадолго? Время позднее.

— Для важных разговоров время суток не имеет значения, — одернул я, подивившись такому отношению. Совсем она, что ли, не ведает, что в мире творится?

Мы вышли к лестнице и направились на второй этаж. Анья шла, как назло, медленно, выверяя, кажется, каждый свой шаг. Будто нарочно тянула время, тогда как я сгорал от нетерпения. В итоге не выдержал. И когда мы оказались в коридоре, пристроился за ее спиной. Незаметно достал из кармана записку, развернул и в скудном свете масляного фонаря разобрал несколько слов:

От удивления споткнулся на ровном месте и чуть не впечатался носом в спину настоятельницы.

— Аккуратнее, — фыркнула она и остановилась у двери. Дернула ручку и все так же степенно вошла.

Я с трудом справился с нахлынувшими эмоциями и шагнул следом. Все мысли крутились вокруг Роксаны и этого ее приглашения, и я с трудом смог настроиться на деловой лад.

— И о чем вы хотели поговорить? — монахиня водрузила фонарь на тумбу и уселась за стол. Сцепила перед собой пальцы.

Присесть она меня не пригласила, а потому я лишь оперся о спинку стула, решив, что вполне могу и постоять. Тем более, разговор намечался недолгий.

— Я, собственно, хотел предупредить. Ситуация в Солькоре сейчас накалена до предела. Ингиры то и дело пытаются прорваться в Антрею, и, не ровен час, вспыхнет настоящая война. Может докатиться и до вас.

Настоятельница тотчас посерьезнела. Сдвинула к переносице тонкие брови.

— И что вы предлагаете? Просить помощи у мужчин? Выставить вокруг монастыря гарнизон? — Анья фыркнула и перебрала пальцами по деревянной столешнице.

— Что вы предпримете — дело ваше. Но задуматься о собственной безопасности вам все же не помешает. Для начала хоть бы привратника сменить. Этот за звонкую монету кого угодно за ворота пустит.

Настоятельница вскинулась и резко покраснела. Посмотрела на меня укоризненно, видимо, догадалась, каким образом мы попали в обитель.

— Как вам не стыдно! — все же возмутилась она, пыхтя, словно кипящая кастрюля.

— А почему мне должно быть стыдно? — усмехнулся я в ответ. — И вообще, считайте это проверкой. Вам еще повезло, что мы не разбойники или, хуже того, Хамелеоны.