Его лицо все ещё было в мелких царапинах и ранах. Руки почти не отличались состоянием от лица. И, судя по тому, что организм демона ещё не справился с повреждениями, они имели по большей части магическую природу.

— Будь скалки побольше, а защита слабее, можно было бы смело ставить тебе памятник, — тихо поделился мыслью Ананьев. — Надгробный.

Парень молчал. Как и обычно, когда его ругали. Не сказать, что Анониса это раздражало, но душе приятней, когда перед тобой дрожат. Однако Виртуозову не было знакомо чувство страха за свой хвост. И видит Многоликий: этот адепт скорее оттяпает себе этот хвост, нежели будет печься о его сохранности.

Впрочем, за это Анаьев его и любил чисто учительской любовью… Чисто механически и в последний раз. Последняя выходка перевесила его терпение к этому парню.

— Знаешь, Самсон, тебе сегодня крупно повезло. — Глаза его при этом видоизменились, зрачок вытянулся, а радужка стала светлее. — Я не бью пострадавших.

Самсон сглотнул, а Кнут, подойдя к нему вплотную, добавил:

— Запомни, следующего раза не будет. Оплошаешь — и я скормлю тебя остальным как неудавшийся эксперимент. Никто и не подавится.

Лицо его было в этот момент непозволительно близко. Самсон мог видеть себя в его узких зрачках, мог слышать пробивающееся в голосе шипение. Однако именно в этот момент его не волновали ни угрозы, ни что-либо ещё, касающееся его лично.

— Что будет с Линн?

Ананьев хмыкнул. Виртуозов, как и всегда, показал себя с той другой стороны.

— С ней ничего не будет, — вздохнул Ананьев, опускаясь в свое рабочее кресло и устало откидывая голову назад. — Ты ее выпил, засранец.

— Тому была причина.

— Всегда есть причина, — выдохнул Ананьев, чувствуя, что гнев все же играет с ним злую шутку.

Самсон, стоя поодаль, видел, как прочерчивают лицо декана полоски чешуи, а вдоль скул кожу прорывают костяные наросты.

— Луна уже достаточно высоко, — продолжал тем временем Ананьев. — Им уже пора начать, иначе зверь будет спать еще один полный цикл…

Самсон помрачнел, вслушиваясь. Шепот Кнута был похож на бред сумасшедшего, если бы не одно "но". Сумасшедшим он не был никогда. А потом он открыл глаза и взглянул на Самсона уже полностью видоизменившимися глазами. Белесыми, почти мертвецкими и оттого ещё более страшными из-за змеиного зрачка.

— Любители семейного очага зашевелились, нам это только на руку.

Вот и ответ. Луна, ритуал и семейный очаг вмиг вырисовались в стройную линию. А это значило лишь одно: оборотня сегодня посвятят в послушники в Общем ритуальном зале. Действительно, полнолуние — весьма подходящее время.

— Мне сорвать ритуал? — Самсон смотрел на учителя спокойно, словно не его лицо сейчас претерпевало страшные метаморфозы.

— Это будет слишком грубо с нашей стороны, — прошептал Анонис, при этом его глаза хитро сощурились. — Мы же порядочные люди.

Пароль прозвучал слишком естественно. Вот только порядочными адепты Раздора бывали разве что во время праздников, и то культовых.

— Пойду пса погоняю, — уверенно ответил Самсон, уже представляя, что вскоре будет делать.

Анонис кивнул, молчаливо принимая его решение, и отпустил его восвояси, вершить задуманное. Но стоило Самсону открыть дверь, чтобы выйти, как декан снова обратился к нему:

— Кирин не трогать, запомни. — Голос его был тихим, но отчего-то все равно пробрал парня до дрожи, словно кнутом ударил. — Мне нужна дева, а не подстилка. — Самсон обернулся. — Я надеюсь, ты услышал меня?

Он услышал, кивнул и вышел. А Ананьев тем временем недобро улыбнулся, проводив его взглядом. Ночь с его лёгкой руки обещала быть жаркой.

* * *

Октопус Звездунов стоял за спиной послушника в черном балахоне. Натянув на голову глубокий капюшон, а на лицо — покрытую черной глазурью маску, он был абсолютно неузнаваем. В его широких ладонях находился объемный кувшин со снадобьем. Раз за разом наполняя кубок, он неустанно следил за тем, как послушник, ведущий ритуал, поит варевом каждого входившего. Волчицу он узнал сразу. Ритуальный символ на ее лбу светился, в отличие от остальных. Сила Многоликого ещё не пробилась сквозь ее нечеловеческую оболочку. Но это было временно.

Наполнив протянутый кубок, он неотрывно следил за тем, как послушник протянул ей питье. Девушка же вместо того, чтобы послушно дать напоить себя, выхватила кубок и залпом его осушила, даже не поморщившись.

Зато поморщился Звездунов из-за нарушения ритуала. Послушник растерянно принял кубок назад, но оглянуться на декана не посмел. Это было чревато очередным нарушением. А два нарушения подряд скверно скажутся на его оценке. Подошёл следующий. Этот парень был мощным, не в пример хрупким девушкам. Потому шел сразу за оборотнем, чтобы подхватить ее в случае чего. Это ритуалом не возбранялось.