Сестер выпнули из закольцовки, словно нашкодивших щенков, ничего не объяснив, и так же молча ушли. Результаты были неутешительны. Истощение у Хадисы и опустошение у заигравшейся адептки…

Они точно знали, что последнее — не дело рук Улья, но тогда кого?

Это следовало узнать. Это было интересно и, наверное, очень полезно для Матери. Однако ни первая, ни вторая девушка не спешили двигаться или подниматься с кроватей. К их общей печали, дивный сон всколыхнул обиды, которых в принципе не должно быть, и это озадачивало. Протяжный вой оборотня за окном заставил встрепенуться. Сознание сразу пришло в режим боевого. Ощущения возросли, охватив и отсканировав их комнату в один миг. Оказалось, кроме них здесь больше никого не было. Не сговариваясь, попробовали включить свет. Не вышло.

В итоге феи выпорхнули в общий коридор и попробовали постучать в соседнюю дверь. В их ночном зрении все казалось слишком зелёным, где-то более жёлтым, если объект хранил тепло, где-то красным, если объект это тепло излучал. Дверь, в которую они постучали, беззвучно отворилась, выставляя на обозрение пустое помещение без грамма тепла. В итоге, максимально напрягши рецепторы, они облетели весь этаж и встретились у главного входа.

Итоги были неутешительными. Здесь они абсолютно одни.

Входная дверь оказалась запертой, а на замке замысловатым узором искрилась магическая печать. Где-то на улице опять взвыл оборотень.

— Как ты думаешь, это Ррухи? — спросили они хором друг дружку и так же вместе ответили: — Нет.

Раздраженно вздохнули, встретившись угрюмыми взглядами. Их собственная синхронность вводила девочек в уныние. Ведь раньше они все же как-то отличались, хотя бы на ментальном уровне. Теперь же отличий не было, и их общий разговор напоминал бред сумасшедшего в одиночной камере. И это близко не стояло с тем, как проходила их жизнь в Улье, под боком Великой Матери. Приняв решение не озвучивать мысли, девушки молча склонились над искрящейся замочной скважиной.

Однозначным был тот факт, что магическая закорючка была защитой от взлома. Вот только кто в здравом уме будет взламывать ночью вход в студенческий, почти что монашеский корпус? Стоило подивиться, как за дверью раздались шепот и тихое переругивание. Ответ нашелся на удивление быстро, и жажда увидеть лица смельчаков буквально взыграла в близняшках, отсекая здравый разум и пробуждая хищные инстинкты. Все же последние две закольцовки слишком сильно перекроили их разум.

* * *

Влад задумчиво оглянулся, пока их главный взломщик, коренастый и абсолютно лысый парень, изучал защиту. Вой оборотня напрягал. Кое-где в окнах начал загораться свет, что совсем не играло на руку.

— Поторопись, — отрезал он, обращаясь к взломщику. Лысый фыркнул в ответ и вытащил из кармана склянку с мерцающей слизью.

— Ты серьезно? — Глаза Влада полезли на лоб.

— Не дрейфь, Мухотряскин, — прогундосил в ответ его сокурсник и даже лысой бровью не повел на то, как перекосило Влада. Фамилию свою он ненавидел. — Ну, типа все… Можем валить…

Впрочем, свалить не успели. Бахнуло знатно, откинув их на добрый десяток метров.

— Мать твою… Ананьев нам потроха выест… — прошептал Влад.

— Было б чему печалиться, — пожал плечами Лысый, поднимаясь и довольно оглядывая покосившуюся дверь. Та со скрипом бухнула перед их ногами, открывая чудное зрелище на двух слегка закоптившихся фей с подрагивающими от нервного перенапряжения крылышками.

— Смотри, сестренка, тела! — разом ткнули они друг дружку под ребра и, нервно дернувшись, одновременно оскалились острыми зубками. — Свеженькие!

Влад Мухотряскин всегда был лучшим. Любимец девушек, свой среди парней, тот, с чьим мнением считаются даже взрослые.

То, что ночью в лазарет заявился именно он, не вызвало особого удивления. Однако, по правде говоря, кое-кому едва хватило выдержки, чтобы остаться незамеченным.

Нежная и неуверенная Велена, наполовину — наяда, наполовину — коктейль из различных рас, этой ночью как раз присматривала за адептами под натужный храп Полевы. Она и заметила неладное.

Нет, она не слышала шума, вопля или чего-либо ещё. Она даже не подсматривала. Просто, как и обычно, сидела на стульчике напротив больных и пыталась привести в порядок свою абсолютно прозрачную щиколотку. Дело не спорилось, под прозрачной поверхностью то появлялись, то исчезали мелкие кровяные сосуды. Кости, вторя кровеносной сетке, занимались не меньшей игрой: они с завидным постоянством превращались в крошечных мальков и плавали себе, словно в аквариуме, попутно не забывая пощипывать края здоровой плоти. О том, чтобы привести в порядок мускулы, даже речи не шло.

Неприятная иллюзия, с которой девушке всегда было сложно бороться.

Не сказать, что происходящее приносило какой-либо дискомфорт, кроме исключительно морального. Нога была абсолютно рабочей. Да и обычно наяды никогда не прятали своей сути. Эти водные духи, бывало, десятилетиями не вылазили из воды, изображая стайки мелких пескарей или какой-либо другой живности.

Велена же страдала от одного вида своей щиколотки, чувствовала себя нелепо и глупо. Ей казалось, что все смотрят на ее ногу и обсуждают. А когда такое происходило, волосы на ее голове начинали шевелиться, словно живые. На этом сказывалась вторая массивная доля ее генетического наследства, в которой явно поучаствовала какая-то не слишком разборчивая в связях горгона.