— Я хочу, чтобы ты знала следующее: когда и если ты увидишь эту записку, ничто из этого не является твоей виной. Ничто из этого.

— Что там написано?

— Дженезис, здесь нет твоей вины.

Элли обхватывает мои ноги руками. Она смотрит на меня, подбородок на моем колене, глаза широко открыты.

— Она написала, что на этот раз ты будешь готова принять все на себя. На этот раз ты не будешь так сильно нуждаться в ней.

На этот раз.

Бабушка только что произнесла то, что не говорил никто из нас. Никогда. То, что мы все так крепко держали в себе закопанным.

В этот раз означает, что это был последний раз.

И все это знали.

— В первый раз, когда она попала в больницу, мы должны были оказать ей необходимую помощь. Ты была слишком молода. Ответственность не должна была лежать на тебе.

Бабушкины серые глаза покраснели, а макияж размазался на морщинках ее кожи и внизу, у кончика носа.

— Она нуждалась во мне.

— А ты нуждалась в нас. Больше. Мы попытались вытащить ее из психушки. Наверное, слишком рано. Но ради тебя мы позволили, чтобы это произошло.

Я хочу выйти отсюда. Нет сцены справа. Нет сцены слева. Только прямо, через зал, через публику, наружу, чтобы дышать, чтобы солнечный свет ударил по мне и напомнил, что иногда из сценария можно вырваться. Иногда приходится. Но сейчас мне нужно быть здесь, в нем. До конца.

Сценарий все это время был: не попыткой самоубийства, не попыткой самоубийства, не попыткой самоубийства, просто плохой реакцией на таблетки. Она не хотела покидать нас, но все равно мы должны были бороться, чтобы удержать ее.

— Это наша вина. Мы бросали ее так много раз... — она задыхается от своих слов.

Элли все еще сидит на полу. Слушает. Ждет.

— Бабушка, — говорю я.

— Так много раз. Мы совершили столько ошибок.

Какая-то часть моей суровой бабушки растаяла, и все, что я вижу, это ее сердце. Гигантское сердце, плачущее и истекающее кровью в приемном покое.

— Когда она была беременна тобой, Джен, мы могли бы помочь тогда. Кто знает, может, все было бы по-другому. Кругом.

Я стараюсь глотать, но слюны нет, только воздух.

Тогда я позволяю всем этим словам осесть вокруг нас.

* * *

Когда через несколько часов, наконец, приходит доктор, мы все спим. Здесь Делайла и тетя Кайла, и мама Уилла, Бренда. Мы все вскакиваем. Мы все волнуемся. Нашу кожу покалывает в ожидании.

Она очнулась.

И она хочет меня видеть.

АКТ V

СЦЕНА 3

Сердце моей мамы бьется. Я слышу это на мониторе. Ее руки покрыты синяками от того, что у нее все время брали кровь. Ее тело полно активированного угля, чтобы поглотить яд. Она дышит самостоятельно. Ей нельзя есть, но она подключена к КАПЕЛЬНИЦЕ.

Я убираю волосы с ее глаз, и она открывает их. Когда она смотрит на меня, я наблюдаю за ее увяданием. Я видела в фильмах, как люди в больнице ложатся в постель к пациенту, и это все, что мне хочется сделать. Прижать ее хрупкое тело к себе. Чтобы соединить наши сердцебиения. Но я не делаю этого. Я глажу ее волосы и плачу, как будто стою над ее гробом.

— Мамочка.

— Джен-Джен.

— Привет.

Она улыбается, но выходит какой-то хмурый взгляд. Я вижу боль, пульсирующую в ее коже.

Она закрывает глаза.

А когда открывает их, то говорит:

— Я чувствую его все время.

Моего отца.

— Мамочка.

— Я чувствую. И я так сильно по нему скучаю.

— Я знаю. Я тоже.

Она кивает, снова закрывая глаза.

Я не знаю, с чем она сейчас может справиться. Я не знаю, с чем могу справиться я. Мне хочется рассказать ей обо всем. О том, куда недавно отвез меня Питер. Когда я смотрю на свою крошечную мать синего цвета, все, чего я действительно желаю, так это, чтобы она была здоровой. Я хочу, чтобы она хотела дышать, побеждать, бороться. Хочу, чтобы она увидела меня на сцене. Хочу показать ей, как отпустить. Я никогда не хотела, чтобы мы забыли моего отца, но я хочу, чтобы она чувствовала, что все будет хорошо. И почему-то я думаю, что здесь у меня был ускоренный курс обучения, и я могла бы помочь. Но на этот раз по-другому.

Так что я просто сижу с ней, держу ее за руку и смотрю, как она спит. Приходит Элли, и мы обе забираемся к маме в койку. Здесь недостаточно места, но это никого не волнует. Я снова смотрю на монитор, показывающий работу ее сердца: БИП, БИП, БИП.

ВНИМАТЕЛЬНО ПРОЧИТАЙТЕ ВСЕ РЕКОМЕНДАЦИИ

ДЛЯ ВОССТАНОВИТЕЛЬНОГО ПЕРИОДА

На следующий день Делайла подвозит меня до города. Я пытаюсь отменить первую читку, чтобы остаться с мамой, но Делайла и слышать ничего об этом не хочет.