Чародей провёл «доктора» в покои друга. Он добрался в имение в четвёртом часу ночи и оставил Эдварда в единственной комнате с кроватью. Аль Баян был приверженцем холистики, так как сам её придумал, и верил в судьбу, а потому просто пошёл в поле, полный уверенности, что там найдёт решение проблемы. Сама по себе холистика — спорная вещь, но относительно чародея работала она почему-то исправно.

Илиас осмотрел пациента. Эдвард лежал весь бледный, у него был жуткий жар, во рту пересохла, а дышал он прерывисто, будто воздух вокруг вот-вот кончится.

— Я знаю этот гриб. Им много переселенцев травилось. Он только в землях около Тассора растёт. Приезжие крестьяне селятся и пугают его со съедобным собратом, такое я часто лечил. Не на войне, просто так, ради доброго дела.

— Какая радость! — Чародей бросился в пляс. — Значит лечение — пустяковое дело!

— В общих чертах — ничего сложного. Нужна только ступка, горячая вода и перегонный куб, если есть, можно и без него обойтись. Травы для лекарства тут растут повсеместно, я подозревал такое отравление, а потому несколько по дороге заготовил. — Поэт продемонстрировал пучок жёлтых и фиолетовых цветов.

— Прошу не говорить моему другу, но в его доме я обнаружил тайную лабораторию за гобеленом. Клянусь, я случайно туда провалился! По приходу очень устал и решил прислониться к мягкой стене и упал! Там полным-полно разнообразных баночек скляночек, бери, что требуется, не думаю, что Эдвард возразит.

— Секретная лаборатория… — Илиас призадумался. — Это интересно. Веди, думаю, скоро ты узнаешь много интересного о своём милостивом спасителе. — Поэт ещё раз взглянул на Эдварда, он очень много знал об этом человеке.

В лаборатории Илиас освоился мгновенно и сразу приступил к созданию лекарства, лишь единожды попросив Аль Баяна принести некоторые травы, что он забыл собрать во дворе. Результатом нехитрой перегонки стала буро-зелёная жижа, которую в здравом уме не выпил бы никто, благо, Эдвард был без сознания и его мнения не спрашивали. Лекарство аккуратно влили в рот барона, чародей держал, поэт лил.

— Чтобы лекарство подействовало нужно время. Обождём в гостиной? — Спросил поэт.

— Замечательная идея, я как раз нашёл здесь отличные запасы чая! Сладостей, увы, нет. Правда, беседа слаще любых конфет!

Чародей поспешил вниз, дабы приготовить напиток. Резная лестница жалобно заскрипела. Илиас ещё раз посмотрел на спящего барона, жар постепенно спадал.

Выходя из комнаты, поэт бросил взгляд на барона вновь, ухмыльнулся довольный собой и вышел прочь. Он оказался прав.

***

Из дела о Тассорском отравителе. Статью для церковного архива подготовил инквизитор-следователь второго ранга Патрик Стир.

Ещё несколько лет назад совет по особым делам признал, что за чередой загадочных отравлений стоит один и тот же человек. На то указывали результаты вскрытий жертв и сами критерии, по которым убийца их выбирал. Чуть менее чем за год было отравлено свыше семидесяти человек, при том, что некоторые убийства ещё не связаны с Отравителем, но скорее всего — его рук дело.

Все убийства произошли в Тассоре, или же в его окрестностях. Убийца использует яды медленного действия, поэтому напасть на след практически невозможно. Путём алхимической экспертизы удалось выяснить состав одного из ядов. Мы вышли на поставщика — единственного в Тассоре. Его постоянный покупатель — барон Эдвард Фон Грейс. Сим отчётом одновременно запрашиваю у главы областной инквизиции право на лишение Грейса дворянских привилегий, для последующего задержания и казни.

Человек в балахоне принял кипу бумаг из рук инквизитора и сунул тома взамен увесистый кошель драгоценных каменьев.

— Зачем вам покрывать этого урода и идиота? Да ещё и за такие деньги? — Спросил инквизитор.

— Господин Грейс полезен дворянству, чрезвычайно полезен. Его легко науськать на нужного церковника, его легенда внушает страх — убийца собственных родителей.

— И зачем?

— Наследник престола. Легкоуправляемый наследник.

— Вы никогда не вернёте монархию в Иннир.

— В ваших же интересах, чтобы вернули.

Заговорщики молча разошлись. Через три часа церковник умер от яда. Всё списали на отравителя. Как всегда.

Кузнецы не знают, кто ими правит. Они куют железо. Если бы они знали, что всё могут изменить. Если бы они знали, что сотня молотов сильнее десятка мечей. Но они не знали и продолжали жить, надеясь, что завтрашний день будет лучше, чем сегодняшний, или, хотя бы не хуже. Предыдущий день старались не вспоминать.

Но так уж вышло, что все друг другу врали.

Сотни крохотных деревенек в полях и долах, близь спокойных тёплых рек жили вне времени. Там стирали старые узоры, что напоминали о дне вчерашнем. Сжигали записки со старыми песнями и сказаниями. Оставляли только самые древние, из времён настолько далёких, что уже сказкой казались. И никто не верил, что, когда люди в Иннире жили бок о бок со своими богами, что рожь не гибла благодаря их волшбе от бурь и что дети не появлялись на свет слабыми и лёгкими, словно голубиный пух. А ведь такое время было.