Лошадям подъём в гору давался с натугой, они все вспотели, дышали тяжело и часто, хватая ртом воздух. Эдвард не мог определить, сколько времени они ехали; виды Мёртвой долины не менялись. Чёрная безжизненная пустыня простиралась на километры вперёд. Иногда из земли выскакивала полуразрушенная башня, или обгорелые остатки дома, но это происходило редко и находки такие никакого интереса не представляли.

По дороге путникам пришлось делать много крюков, чтобы объехать обиталища чудовищ. Как объяснила Адриана, монстров в Мёртвую долину заселили художники в качестве охраны — нельзя попасть в Аурелион не преодолев долину. Этим тварям не нужна никакая пища, они нарисованы и жить могут даже без воздуха. Такая стража много лет надёжно хранила Аурелион, но, когда возникла надобность выбраться наружу, возникали огромные проблемы.

В один момент Адриана приказала спешиться, Эдвард слез с лошади, и та испарилась, как только он отнял от неё руку, подъём завершился. С самой вершины каменного холма хорошо просматривались окрестности, но лишь одно интересовало путников — стена. Её возвели много лет назад, после первого нападения на Аурелион, для устрашения в качестве материала использовали кости поверженных врагов. Основание состояло из тазовых и бедренных костей, чуть выше шли кости рук и ног, а уже зубцы были украшены черепами с горящими глазами — старый и проверенный способ отпугнуть трусливого параноика.

У подножья стены толпились монстры, те, что поменьше сидели на торчавших из земли заржавелых доспехах и доедали гниющую плоть: немало святых воинств полегло в Мёртвой долине. Дорогу к вратам устлали разбитые шлемы и обломанные мечи. Около некоторых тел блуждали духи поверженных и неприкаянных, обречённых на вечную безрадостную жизнь, пустую жизнь.

— Это ужасно… Зачем вы создали такую защиту? Неужели многие желают вам зла? — Спросил Эдвард и отвёл взгляд, он хоть и не любил рыцарей святого воинства, но даже они такого конца не заслужили.

— Когда наш мир расширился, появились новые страны. Все они знали о нас и великой волшебной кисти, так они вроде её называли. Прибыли сотни учеников от мелких королей и корольков — они думали, будто их подданные самые талантливые. Сначала мы старались вести себя «хорошо», всех учили, помогали, а потом кисть избрала великого художника, одного, разумеется. Корольки разозлились: «Всё подстроено! Наш народ самый талантливый! Отдайте кисть нашему художнику»! Эти уроды собрали войска и отправились в поход, тогда Аурелион был сильнее и мы не оставили от тех войск и мокрого места, а из костей построили эту замечательную стену, а потом и монстров добавили. Теперь только ученики самых могущественных стран учатся в академии. Тех стран, с которыми просто так не поспоришь. Слабые идут к чёрту.

— Разве это справедливо? — Эдвард запнулся, не узнавая самого себя, он сам верил в право крови.

Адриана схватила Эдварда за горло и сжала так, что тот не мог говорить.

— Слишком ты обнаглел за пару часов. Помни, ты всё ещё никто, и не тебе советовать, что нам было бы лучше делать. Я служу Аурелиону, а не искусству. Если бы не я, от академии и камня целого бы не осталось. Всюду немощные черви и трусливые воробьи! Все знают, что делать, а как приходит решающий момент — бегут! Когда-то выбирали талантливых художников. Они чуть не уничтожили академию. Намёк понят? — Она закончила яростную тираду, гневалась настолько сильно, что брызжала слюной барону на лицо, а её довольно милое женское личико на время обернулось ругающей гримасой.

И она вновь убрала ботинок с лица Эдварда. Она похожа на мать, воспитывающую ребёнка — промелькнуло в его голове — методическое повторение одного и того же действия с жаждой изменений… безумие.

Всадники спешились. Чудные карточные кони с оглушительным хлопком исчезли. Эдвард уже весь дрожал, его пугал малейший звук и когда кто-то давали заорал, он подпрыгнул от страха. «За что… За что мне такой день!? Только бы дожить до конца, только бы дотянуть» — подумал он, стараясь перестать стучать зубами.

— Эээээй! Мы здеееесь! — Снова раздался крик из-за соседнего каменного нагромождения, Адриана кинулась на голос, Эдвард поковылял следом. Ступать по камням стало настоящей пыткой — ботинки износили в конец. Барон и раньше диву давался, как его всё же парадная обувь столько протянула. Увы, отдать концы она решила в самый неподходящий момент, из-за чего Эдварду приходилось опираться лишь на ту ногу, где ботинок ещё был цел.

Преодолев в несколько скачков каменное нагромождения путникам открылся прелестны вид на стену и на скромный выступ из покатого полухолма-полугоры, резкий спуск с которого и выводил к стене.

На сей крохотной неровной площадке разместились Аль Баян, Илиас и генерал Раймон. После спасения из Пассора у путников из вещей осталось лишь то, что хранилось в карманах. К удивлению барона, рядом с «лагерем» лежала потёртая тряпка, а на ней несколько предметов оружия: лук, с явно старой и обвисшей тетивой, шпага, копьё и колчан с парой стрел.

Чародей и поэт пили чай, ибо Аль Баян всегда мог взять сей напиток из воздуха. Призрак сидел рядом и что-то бубнил весь недовольный. Завидев товарищей, чародей и поэт поднялись.