— Но это будет в следующий раз Леон, а пока прощайте, служите своему Индерварду преданно и самоотверженно, может к концу жизни вам дадут третий разряд.

«Лети голубок, рицин тебе из организма уже не вывести, да ты и не сможешь. Когда несколько умников догадались как сварить антидот я модернизировал формулу. Его не вывести из организма. От него нет спасения. А самое главное — умрёшь только через неделю. Кто обо мне тогда-то вспомнит? Да никто. Сначала покашляешь немного, полихорадит слегка. Но ты всё спишешь на отвратительную погоду и холода, а через семь дней одним прекрасным утром просто не проснёшься».

Эдвард фон Грейс лёгким движением руки захлопнул дверь перед лицом нежеланного гостя, оставляя его на тёмной и сырой дороге, под вновь заморосившим дождем. Барон не нарушил своего обещания и скоро на дорогу выехал экипаж. Отец Леон направлялся обратно в город, сейчас ему хотелось только посетить только два заведения — пивную и публичный дом церкви. Членам незрячего ока очень везло, одна бесплатная девушка в неделю.

Когда карета со священником уехала достаточно далеко, Эдвард бегом кинулся к книжным стеллажам. Вдоль них тоже стояли бюсты великих творцов и именно у них барон остановился. Схватив скандального теолога Столераста Благоразумного за оба уха, он со всей силы дёрнул их на себя. Это привело в действие примитивный, но крайне надёжный механизм, открывающий потайное отделение. На пол рухнули книги. Настоящие, не изменённые книги.

«Отец хоть и был бесхребетной свиньёй, но книги спрятал отлично, так легко отвлечь внимание на огромную, видную из любого угла залы библиотеку. Никто даже не подумает искать потайные механизмы, лишь я знаю секрет статуй. Столераст, Герман Аврелий, Николас де Голь — все эти мыслители посмертно стали хранителями собственных произведений. Но всё же хорошо знать о проверке заранее, нервы не так шалят, завтра меня ждёт несколько важных дел… это приглашение, не верится, что служителям правды удалось поймать настоящего чародея, скорее всего подставной шарлатан на потеху публики».

— Эй! — крикнул Эдвард. Эхо разнеслось по пустому поместью.

Говорят, беседы с самим собой свойственны лишь сумасшедшим, мол, это дьявол нашёптывает им дурные мысли. Бред! Врачи утверждают, что такие разговоры развивают мышление и только в купе со многими другими симптомами говорят о расстройстве разума. К несчастью, эти разумные люди то ли изменили свою точку зрения, то ли сгорели на костре или же сгнили в темнице. Умных людей с каждым днём всё меньше, а ещё печальнее то, что тех, кто стремится к знаниям почти не осталось. В какой момент времени это стало позорно?

Эдвард достал лист старого пожелтевшего пергамента, изгвазданную чернильницу и перо.

«Дорогой Мартэн, пишу тебе, чтобы сообщить новость и поблагодарить. Признателен за предупреждение о визите со стороны церкви, я был готов, но всё равно сюрпризы не люблю. Новость же состоит в том, что завтра я отправляюсь в город и собираюсь достать весомую сумму денег. Питаю надежду, что нашему движению они очень помогут. Также передаю обещанные данные: смена караула на главной городской стене происходит в течение получаса между десятью и одиннадцатью часами вечера во все дни кроме вторника и среды, в вышеуказанные дни караул меняют на час позже. Цель устранена. Смерть настанет через неделю. Не знаю каким образом ты смог проконтролировать то, кого на проверку пошлёт церковь. Правда, не понимаю, чем именно опасен Леон? Если не затруднит, поясни этот момент в ответном письме. И ещё, я же говорил, что посылать студентов на дело глупо! Это конечно хорошо, что ты догадался продумать последствия в случае неудачи предприятия, но теперь церковники настороже! Однако, это Данте решать, что с тобой делать. С уважением, радеющий за знания и свободу Эдвард Фон Грейс. Да наступит новый рассвет!»

Шипящий сургуч скрепил края конверта. На расплавленном бордовом пятне оставила свой след родовая печать Фон Грейсов — Сова, выклёвывающая глаза свинье. Мудрость, побеждающая невежество. Письмо отправилось сегодня же вместе с почтовым соколом. Только под покровом ночи можно считать, что твои сообщения дойдут до получателя в целости и сохранности.

Остаток дня Эдвард провёл в своей личной лаборатории. Большая часть его состояния ушла на чрезвычайно дорогое запретное оборудование. Перегонные кубы, пробирки, склянки — лучшее стекло во всём Иннире. Всё это располагалось в просторной комнате, вход в которую скрывался за массивным фамильным гобеленом прямо в главной зале. В самой отдалённой часть лаборатории разместились ящики с реагентами и небольшой садик. Рядовые растения Эдвард выращивал и покупал в открытую, но редкие, или просто запрещённые травы приходилось растить в тайне.

Алхимией барон увлекался не меньше, чем книгами иногда даже больше. Основным мотивом были желания Эдварда, которые он мечтал воплотить в жизнь. Барон привык получать желаемое, а желал он чаще всего смерти своим врагам. К несчастью, чтобы попасть в список врагов барона, было достаточно просто не понравиться ему в разговоре. Так уж вышло, что этот дворянин не испытывал никаких угрызений совести, ибо считал, что дело его правое. Не знавший поражений, Фон Грейс много о себе думал.

Одно правда стоит признать — яды он творил безотказные и даже немного разбирался в медицине. Эдвард мог бы спасать жизни. Мог бы. Но не спасал.

***

Барон спокойно наблюдал за уличной неразберихой, сидя в карете. Как ни крути, но титул даёт многое, даже если твой карман прохудился, а подвалы давно забыли, что значит служить хранилищем для полных золотом сундуков. Во-первых, есть слуги, старые и верные. Во-вторых, можно говорить всё что хочешь, ну или почти всё.

Барон Эдвард фон Грейс был очень одиноким человеком и с его взглядами суждено ему таким оставаться до скончания своих дней. Единственным местом, где Эдди чувствовал себя счастливым, являлся институт Неба и Земли — лучезарная звезда города Тассор, даже в столице не найти столь прекрасного здания.