«Придёт время, сама расскажешь. Мне это не интересно», — произнёс я прекрасно понимая, что вру. В первую очередь себе, потом уже Линде.

«Я всегда чувствую ложь, Олег, — покачала головой девушка. — Хорошо».

«Хорошо», — согласился я. Линда улыбнулась:

«Выпей со мной. Так, за компанию. Пришло время откровений. Да, ещё: прикури мне сигарету, пожалуйста».

«А ведь и правда, сегодня день откровений. Линда, если я ещё хоть раз увижу, что ты оставляешь деньги на трюмо, мы расстанемся. Навсегда».

«Ты это говоришь серьёзно, Олег?» — Линда начала чуть-чуть заикаться.

«Очень серьёзно! Всё должно быть с точностью наоборот: мужчина обязан всячески одаривать свою любимую женщину, — ответил я, прикуривая сигарету и протягивая её девушке. — Ты бьёшь по самому больному, что есть у мужчины. По самолюбию и достоинству».

«Странно, — тихо сказала Линда. — Я всего лишь хотела сделать тебя..»

«Считай, что у тебя этого сделать не получилось. Деньги я верну сегодня же. И не спорь со мной. А теперь рассказывай».

Молчание затянулось. Линда посмотрела на меня, в сторону работающего телевизора, поставила стакан с виски на журнальный столик.

«Раз так, то я ухожу, Олег».

«Не держу, уходи», — пожал я плечами. Достав из кармана стопку денег, я насильно вложил их в руку девушке, поднялся с дивана и вышел на балкон.

***

— Могу поспорить на что угодно, граф! — произнёс Мерлин. — Вы со своей возлюбленной больше никогда не встретились.

— Плохо, что мы ни на что не поспорили, — усмехнулся я, выбивая трубку о край стола. — Очень даже встретились, господин маг. На кладбище.

— Что-о? — Мерлин подался вперёд, опрокинув кубок с вином. — Я не ослышался? На кладбище?

— Ну да, именно там мы и встретились. Меня хотели убить, господин маг, но не смогли этого сделать. Меня спасла магия, которой в моём очень мало и острый нож в руках Линды.

Сейчас великий маг был похож на огромного ворона: длинные иссиня-чёрные волосы, большой нос с горбинкой, огромные карие глаза, в которых тлели уголья.

— Дайте подумать, граф, кто хотел вас убить, — усмехнулся Мерлин. — Неужели муж вашей любимой женщины?

— Именно так, господин маг, именно так, — ответил я, набивая трубку табаком. — Меня оглушили во сне и вывезти на кладбище в багажнике роскошного автомобиля.

У менестреля, притихшего в дальнем углу корчмы, на домбрине лопнула ещё одна струна, Сволк уронил тарелку, которую протирал полотенцем. Огонь в очаге выбросил вверх искры, по полу прогулялся холодный ветер, затихший в складках нашей одежды в предвкушении продолжении рассказа. В трапезном зале повисла тишина и стало слышно, как потрескивают можжевеловые дрова, а на кухне переругиваются кухарки. Я никак не мог раскурить трубку, Сволк принёс горящую лучину. Я выдохнул сладковатый дым, Мерлин произнёс:

— Умеете вы делать паузу там, где она востребована, граф.

— Не без этого, господин маг, — согласился я. — Я многому научился за два года, проведённых в вашем странном мире. В мире Тень.

Рыжеволосая Вильма, высокая, статная и полногрудая, смахнула со стола тряпкой крошки, поставила перед нами очередной кувшин с вином, плетёную тарелку с сырной нарезкой и хлебом.

— Что-то ещё, господа магии?

— Нет, — покачал головой Мерлин, — пока этого достаточно.

В окно настойчиво постучали, я вздохнул, встал из-за стола, отряхнул с дорожного костюма хлебные крошки.

— Я понимаю, что наш разговор до утра не прекратится. Так, господин маг?

— Хотелось бы дослушать вашу историю до конца, господин граф, — склонил голову Мерлин.

— Хорошо. Тогда закажите на своё усмотрение ужин, мне необходимо получить послание от… Неважно от кого оно придёт.

— Это же небезопасно, граф! — Мерлин вскочил на ноги, сжал кулаки. — Я пойду с вами. И это не обсуждается!

— Успокойтесь, Мерлин, — улыбнулся я. — За порогом гостинцы вы ничего необычного не увидите, поэтому можете погибнуть. Оно вам надо? Вот и правильно, не надо. Закажите ужин, я скоро вернусь.

— Но..

Я не стал слушать возражения будущего великого мага, нарисовал в воздухе руну «Альгиз», которая усиливает предчувствие опасности, препятствует вторжению внешних вредоносных сил. Руна, отбрасывая в стороны искры огня, легла на запястье правой руки. В том, что на гончих наложено какое-то очень опасное заклинание, возможно боевое, я не сомневался. Поэтому в воздухе появилась вторая руна, которая полыхнула багровым закатом и устроилась на запястье левой руки. Я знал, что мои глаза превратились в пылающие уголья сильно разгоревшегося костра, который потушить никто не сумеет.