— Матвей! — рык Холодильника пугает меня и прислуживающих у стола женщин, но не Матвея.

— Простите, Нина, — Матвей поднимает руки вверх в извиняющемся жесте. — Вспомнил старые времена, не сдержался, простите еще раз.

— Простите, Александр Юрьевич, — теперь извиняется охранник Евгений. — К вам приехала Светлана Кирилловна.

Холодильник прикрывает глаза, пряча истинные эмоции, и сжимает челюсти.

Светлана в ярко-голубом коротеньком пальтишке, в белых сапогах с высокими ботфортами появляется в гостиной с неизменной улыбкой на пухлых губах.

— Еле-еле догадалась, где ты, — капризно говорит она, быстро осмотрев гостиную. — Матвей? Здравствуйте! Давно вас не видела.

Мужчины встают при ее появлении. Лицом Холодильника можно сквашивать молоко. Лицо же Матвея сияет удовольствием, вернее, предчувствием будущего удовольствия.

— Светлана! Как приятно, что вы меня помните! — Матвей церемонно целует руку Светлане. — У вас не девичья память — мы же виделись только один раз.

— Разве такого интересного мужчину можно забыть? — кокетничает Светлана, оглядываясь на жениха. — Я вас прекрасно помню. У моего жениха немного друзей. Это нетрудно.

— Друзей и не может быть много, — снимая со Светланы пальто и отдавая его Евгению, поучает Матвей. — А любимый человек вообще в одном экземпляре должен быть.

— Совершенно с вами согласна! — горячо поддерживает Матвея молодая, красивая, нежная Светлана Кирилловна, садясь с нами за стол. — Здравствуйте, Нина Сергеевна! Не ожидала вас здесь увидеть.

Решаю осложнить и без того непростую жизнь Хозяина. Сам затеял — сам и выбирайся!

— Вы знаете, Светлана Кирилловна! — откровенничаю я. — Я и сама не ожидала. Но вы же знаете, каким настойчивым может быть Александр Юрьевич?

Светлана краснеет, а я злюсь на себя. Докатилась! Ребенка обижаю. Девочке едва двадцать, а жених вокруг другой круги наматывает. Да еще там что-то нечисто со свадьбой, если верить подслушанному.

— Да, — покорно соглашается Светлана. — Если Саша начинает работать, его не остановить.

Не остановить. Этот Бронепоезд точно не остановить. Надо начинать партизанскую войну, подбирать бойцов и закладывать взрывчатку на пути следования этой непробиваемой ничем махины.

— Даже в воскресенье вас вызвал? — осторожно позволяет себе удивиться Светлана, кивком поблагодарив девушку, положившую ей порцию мяса и овощей.

— Да! — беспечно отвечаю я, воздав должное прекрасно приготовленному мясу. — Александр Юрьевич работает не только по воскресеньям, но и по ночам.

— Ночам? — снова краснеет невеста, и я снова ощущаю неловкость от своей выходки.

Поднимаю глаза на мужчин: Матвей с нескрываемым восхищением смотрит на меня, а Холодильник, который, по моим подсчетам, должен кипеть и пузыриться, насмешливо и почти ласково смотрит на меня, явно подначивая — "продолжай, мне нравится".

Где я ошиблась? Почему его не задевает моя ирония? Я почти прямо указала его невесте на наши частые встречи по ночам и в выходные, а его это не испугало. Чем он доволен? Неужели Ленка права, и он хочет избавиться от своей невесты? Поэтому и свадьбу перенес, и мои выходки не пресекает? И почему так доволен Матвей?

Эти и другие мысли бродят потерянно в моей голове, удрученно собираясь в кучку и расходясь снова на все четыре стороны.

Остаток обеда проходит в молчании, которое напрягает только меня и Светлану, мужчины, оба чем-то довольные, спокойно едят, изредка поглядывая на нас. После обеда Холодильник приглашает нас пройти обратно в каминную комнату. Матвей предлагает руку Светлане, и они идут впереди. Холодильник выдвигает мой стул, помогая мне встать из-за стола.

— Вы прекрасны в своей ревности! — горячо шепчет он мне на ухо.

— Ревности?! — тут же задыхаюсь я от негодования. — Что вы очередной раз возомнили о себе?

— Не о себе, а о вас, — не соглашается Холодильник, прижав мою спину к своей груди на пару секунд, но этого хватает, чтобы меня обдало жаром. — Я возомнил, что вы меня ревнуете. И оказалось, что это почти… счастье.

— И не мечтайте! — грублю я, быстрым шагом направляясь за Матвеем и Светланой. — Верните меня домой!

— И не подумаю, — шепчет Холодильник, идя за мной. — Выставлю их — и поговорим.

— Да о чем нам разговаривать?! — криком шепчу я, остановившись и резко развернувшись к нему. — Ничего нового вы мне сказать не можете.

— Поскольку навязываемое вами изнасилование не мой метод покорения женщин, то остается только дар убеждения, — и, схватив меня за локоть, Холодильник тащит свою жертву к камину.

— Вы знаете, Александр Юрьевич, — чересчур громко говорю я. — Мне срочно нужно домой. Меня ждут родители на воскресный ужин. Мы сегодня много сделали, можно закончить и завтра.