Кавада была так сосредоточена, чтобы не упасть с ходившей ходуном большой круглой спины, что даже не заметила, как миновали все низенькие домики, протянувшиеся за крепостной стеной. По-прежнему в молчании шли по берегу, проехали маяк, достигли маленького пляжа, огороженного дюнами, где она недавно купалась. Здесь Тарис снял ее с коня.

— Кавада, есть два вопроса, которые нам нужно решить.

— Какие? — после их ночного объяснения что-то изменилось в том, как он ее касался, как с ней разговаривал. Она ожидала, что вот теперь он начнет задавать вопросы: что она делала в городе? куда шла с тюком в руках? почему в компании девиц из борделя?

Но вместо этого Бен вздохнул и произнес:

— Ты совершенно не приспособлена к жизни.

— То есть? — она не понимала, к чему он клонит.

— Ты ни на что не способна.

Это было обидно. Кавада тряхнула головой и сказала:

— Эрланд так не думает, — и тут же пожалела об этом.

— Это второй вопрос.

— Почему мы за городом? — ей вдруг пришло в голову, что Тарис захотел ей отомстить за измену, и она по привычке испугалась. — Ты... ты хочешь меня убить?

Он засмеялся. У него был ужасный смех...

 — Тебе нужно освоить верховую езду, начать ходить, долго ходить пешком. Надо научиться добывать еду, готовить на открытом огне... Хорошо, если ты будешь плавать.

— Зачем? — она его не понимала.

— Нам придется отправиться на север, и путь может быть долгим... и трудным.

Тарис взял притороченную к седлу корду и пристегнул ее к уздечке своей лошади. Кавада вновь вспомнила слова: «Уходи из города».

— Начнем с верховой езды...

— На твоем коне? — воскликнула женщина.

— Да. То животное, на котором ты приехала, назвать конем нельзя.

Когда Каваде удалось хоть немного погасить в своей груди страх, оказалось, что граф Бен очень хороший учитель, а его большой жеребец невероятно послушен. И еще Тарис понимал, что она боится, что ей сложно не упасть, сохранить равновесие даже на идущей шагом лошади. Она очень старалась. Но единственное, чего они оба добились в этот день — ее перестало клонить в центр круга, по которому ходил конь, и она смогла наконец сесть прямо.

После урока верховой езды, когда Кавада с горем пополам залезла на свою белую кобылу, граф сказал:

— Теперь второе... Я знаю, что ты следила за мной, шпионила.

Она почувствовала, как предательски краснеет ее лицо.

— Что ты можешь на это сказать?

Женщина смотрела на шею идущей лошади. Ей было стыдно... Что она может сказать?

— Я ничего не говорила, что могло бы принести тебе вред, — пробормотала она.

— Надеюсь, — усмехнулся Тарис. — Но теперь все изменится. Теперь я буду тебе говорить, что ты будешь про меня рассказывать своему... Мастеру.

— О, Тарис, пожалуйста, не называй его так! Знаю, что виновата, что тебе изменила с ним. Но я не могу врать! Я не умею... врать.

— Умеешь. Расскажи, куда ты шла вчера утром с Винтой? — молчание в ответ. — А днем, в компании шлюх и семьи покойного начальника порта?

Она не шевелилась. Лошадь шла вперед. Кавада даже забыла, что она верхом. Тарис все видел... Тарис все знает...

— Что у вас было в руках?

 Кажется, она даже перестала дышать.

— Где тебя прятали в борделе? — он вздохнул и продолжал, как будто и не задавал все эти вопросы. — Не надо врать, но правду можно сказать по-разному...

— Я... не понимаю... — запинаясь, пролепетала Кавада.

— Можно сказать, что ты спишь со мной, чтобы жить во дворце и ни в чем не нуждаться. И ты терпишь меня с трудом и жалуешься всем подряд: Верону, Эрланду, Варгу, Винте.

— О нет! — она остановила лошадь и сама этого не заметила.

— И можно сказать, что ты спишь со мной, потому что меня любишь. Если, конечно, все, что ты говорила этой ночью, правда, а не повод, чтобы остаться...

Она слезла с лошади. Было просто невыносимо находиться рядом с Тарисом. Повернулась и пошла назад, к дюнам. Там было так хорошо... Шла и думала, что сейчас она могла бы снова сделать попытку умереть. Эта жизнь была слишком тяжела, слишком сложна... Все складывалось не так, неправильно... Все приносило ей боль.

Бен спешился, развернул лошадей в поводу и догнал ее. Некоторое время они шли молча.

— Знаешь, почему твоя жизнь сложилась именно так?

— Как?

— Почему с тобой приключились все эти беды?

— Почему?

Ветер растрепал ее волосы. Она была безумно хороша со своими печальными глазами, тонкими чертами лица, бледными губами и напоминала белую лилию. Тарис подумал, что последние дни она много времени проводила на свежем воздухе: солнце и ветер окрасили ее кожу в нежный персиковый цвет.