И Вернидуб снова собрался целоваться.

— Стой, Дубушка! Нам отсюда убираться побыстрее надо, пока стража не подоспела.

— Да стражники Стоян и Ломонос беспробудным сном уже спят.

Неужели он из-за меня двоих людей замочил?!

— Знаешь, сколько я медовухи им приволок? — ухмыльнулся «жених» и полез мне под сарафан.

Да, что-то строгим нравом в Китеже девицы последнее время не отличаются.

— Дубушка! Давай уходить, не они, так другие явятся.

— Точно. Помешают любиться нам с тобой. А я такого не люблю. Так пошли, вот только до травушки-муравушки доберёмся, и…

— Слушай, Дубушка! Только нам нужно сначала того парня, которого стражники вместе со мной забрали, освободить.

— Что-о?! Лазаря?! Так это ты с ним целоваться училась?! Говорил мне Светунец…

— Да не Лазарь он. Честное слово! Это брат мой, как говорится, единоутробный.

— Не было у тебя брата отродясь!

— Так я тоже о нём только вчера узнала.

— Да откуда ж он взялся? И почему на Лазаря так схож?

— Ах, Дубушка, там такая запутанная история и длинная. Я тебе всё-всё расскажу. Только не сейчас. Брата моего спасти надобно и из города вывести, как только Китеж из озера вынырнет.

— Не могу поверить, — схватился за ворот рубахи Вернидуб. — Больно он на Лазаря похож.

— Успокойся, милый. А ты к Лазарю домой сходи, да и проверь. Настоящий спит, небось седьмой сон видит.

— Пойду, Малинка. Не обидься, но проверить должен, слишком дивно всё.

Вернидуб отвёл меня в какое-то укромное место между постройками и велел ждать, никуда не высовываться.

К счастью, вернулся он довольно быстро и, лукаво улыбаясь, подошел ко мне.

— Ну, что? — я вдруг испугалась, вдруг он настоящего не нашел, мало ли.

— Есть, — кивнул богатырь. — Не совсем дома и не совсем спит, но есть Лазарь. Теперь верю, что в яме твой брат, и вытащить его помогу. Только прежде поцелуй с тебя.

— Не время…

— Один. А то не пойду брата твоего выручать.

Шантажист. Приходится соглашаться.

Ещё минут через десять, когда мы закончили целоваться, я уже почти забыла, куда нам ещё нужно сходить. Ах, да, спасти Кощея!

Вернидуб взял меня за руку и повёл мимо построек к яме, в которую бросили Бессмертного.

— Эй, братик, ты тут?

— Да тут он, точно, я сам видел. Вас как забрала стража, я всё время наблюдал, думал, как свою милку освободить.

— Спасибо, Дубушка… А что ж он не отвечает?

— Может, дрыхнет, как ты. Я и тебя добудился еле-еле, это у вас что, семейное? А, может, и не пришел ещё в себя. Приложили-то его крепко.

— Ой, он хоть живой?

— Добра молодца одним ударом не сгубить. Да и, скорей всего, перепил он давеча. Полежит-полежит и оклемается.

— А как же мы его вытащим?

— В яму придётся тебе лезть, сладкая моя, — цокнул языком Вернидуб. — Меня-то ты не удержишь. Спустишься, брата вот этим напои, ему и полегчает, — вытащил из-за пояса кварту и протянул мне.

Ручки мои, ножки мои, люли мои. У меня всё тело уже саднит от этих ям. Но, хочешь — не хочешь, а пришлось спускаться.

Кощей не двигался, я даже перепугалась сразу, но дышал. А когда я влила ему в горло целительный бальзам местного разлива, закашлялся и заругался последними словами, правда, может, и не последними, может, у него ещё найдутся. Зато, узнав меня, смутился и даже попросил извинения.

— Ладно, Костик, извинения потом, с процентами. А сейчас выбираться надо, скоро светать будет.

— Угу, — кивнул Кощей.

— Ты подняться сам можешь? Давай, я тебя верёвкой обвяжу, и лезай наверх.

— А верёвка крепко привязана? — подёргал Бессмертный за её конец.

Сверху заворчали.

— Её парень один держит, м-м-м… мой друг.

— Ах, так ты, Неневеста, уже друзьями обзавестись успела, пока я здесь, без чувств…

— А ты думал, я тебя сама отсюда вытащу? Да если б не он…

— Всё-всё-всё. Не обижайся. Как друга-то зовут?

— Вернидуб.

— Крутое имя. Статура соответствует?

— Соответствует, — подтолкнула я его под заднее место коленкой. — Лезь давай.

Кощей взялся за верёвку.

— Да, я тебя братом представила, не проболтайся, а меня он Малинкой считает.

— Ух ты, как вкусно! Ягодкой?

— Имя такое! — и я врезала ему кулаком под рёбра.

— У-у-у! — взвыл Бессмертный. — Там болит!

Я врезала с другой стороны.

— И там тоже!