Эх… Большую часть времени, отведенного для самостоятельных занятий, – с половины седьмого до половины девятого вечера – я проводила перед зеркалом, любуясь своим новым цветом волос. Потом у нас было еще полчаса свободного времени перед отбоем; я покупала себе в буфете шоколадное печенье с мятной начинкой или что-нибудь еще. После десяти наступало время девичников: маски для лица (все пользовались Freeman Cucumber Peel-Off) и болтовня о мальчишках и прочей прелестной чепухе. Я слонялась по всем комнатам подряд. Будто у меня разом появилось десять сестер!

Каждому общежитию для новичков выделяли старшеклассника, способного служить образцом для подражания и наделенного лидерскими качествами. Наша староста Элли занимала единственную одноместную комнату в Пиллсбери-хаус. Однажды во время весеннего семестра я задержалась вечером после самостоятельных занятий и увидела, как Элли, сидевшая за своим столом, глотает таблетку.

– Что это? – поинтересовалась я.

– Риталин, – ответила она. – От синдрома дефицита внимания.

Мне уже приходилось слышать об этом препарате: он пользовался у ребят популярностью.

– Он помогает в учебе?

– Ага… – Потом: – Хочешь попробовать? – Элли протянула мне открытый пузырек с рецептурным препаратом, словно жестянку леденцов.

Она еще спрашивает. Вытащенная мною из пузырька таблетка была белая и круглая, как маленькая луна.

– Сейчас принять?

– Если у тебя еще осталась домашка, – пожала плечами Элли. Я проглотила таблетку.

Спустя полчаса, сидя внизу за своим рабочим столом, я впервые в жизни ощутила «приход» стимулирующего воздействия. Сердце забилось чуть сильнее. Потом мозг словно… проснулся. Включился. Возбудился – как Tyga в его похабной песне о сексе с Кайли Дженнер, когда ей исполнилось восемнадцать. Возбудился на домашнюю работу. Я проглотила «Уолдена» Торо, будто любовный роман Джеки Коллинз. И разве не прикольно вдруг взять маркеры и наставить маленьких аккуратных пометочек на полях? Потом я подняла взгляд и увидела, что на часах уже два ночи. Ни фига себе!

Мне просто необходим такой рецепт, и поскорее. Я уже знала, кому позвонить.

Теперь, восемнадцать лет спустя, мой перекипевший мозг припоминает, что я заказала папе риталин и таблетки доставили мне прямо к двери – как пиццу! Иными словами, я позвонила папе и поведала ему об Элли с ее синдромом дефицита внимания («Думаю, у меня то же самое», – добавила я) и о препарате, который, как она уверяла, изменил ее жизнь. А вдруг и мне поможет! Помню, я болтала и болтала, как всегда. Папа же говорил мало; он просто слушал. А в следующую среду родители приехали меня навестить. Остановились они в гостинице «Гротон». В воскресенье папа пришел ко мне в общежитие, чтобы попрощаться. И отдал пузырек с метилфенидатом (международное непатентованное название риталина). В нем было 120 таблеток по 10 миллиграммов, которые следовало принимать четырежды в день!

Правда, родители заявляют, что это совершенный бред. Они уверяют, будто я сама приезжала к ним, побывала в Национальном институте здоровья, прошла тест на СДВГ (смутно припоминаю) и набрала больше очков, чем в любом тесте за всю свою жизнь; что потом меня принимал психиатр в Вашингтоне, который и выписал мне рецепт на риталин, но мы его не отоварили. Я вернулась в Лоуренс ни с чем. Они привезли препарат только несколько недель спустя, когда навещали меня. («Папе требовалось время, чтобы серьезно поразмыслить», – говорит мама.)

Я плохо помню тот разговор. Он происходил в моей вечно холодной комнате в Пиллсбери.

– Бла-бла-бла-бла-бла, – инструктировал меня отец. – Бла-бла-бла-бла.

– Поняла. – Я пыталась не смотреть на наркотик, лежавший на столе. И не могла дождаться, когда папа наконец свалит. – Угу.

Абсолютно ясно одно. Как только родители отбыли в арендованной машине, я раскрошила таблетку кредитной картой, скатала лист бумаги трубочкой и втянула через нее носом короткую полоску порошка с учебника по геометрии. Впервые в жизни я, выражаясь словами из песни Libertines, «зарядила дорожку». Ух ты!

А ведь это было только начало. Хорошая новость: вам больше не придется читать о моей дурацкой неуспеваемости. Плохая новость: дальше фраза «Я приняла таблетку…» встретится вам около восьмидесяти тысяч раз.

Если нужна соответствующая музыкальная тема, отыщите на YouTube песню Бритни «Work Bitch!» («Работай, сука!»), потому что с тех пор, как я получила свой первый пузырек риталина, я только этим и занималась. В последнем триместре десятого класса (первая «медикаментозная» весна!) оценки «плохо» и «удовлетворительно» сменились сплошными «отлично» – здравствуй, доска почета. Уверяю вас, я не предпринимала никаких мер к столь радикальному улучшению среднего балла – всего-навсего поглощала огромные дозы риталина, как через нос, так и орально. Обычно я просто лопала таблетки. Через два месяца уже даже не запивала: глотала залпом и вся недолга.

Что я могу сказать? Фармацевтические гиганты вам не лгут (ладно, может, и лгут): лекарственные стимуляторы помогают, детки! По крайней мере, поначалу. Я сделалась такой амбициозной! У меня горели глаза и развязывался язык на «круглых столах», посвященных Американской революции; я истово трудилась в лингафонном кабинете. Часами без устали корпела над заданиями. Приготовление домашних уроков превратилось в излюбленное развлечение. Я даже стала посещать курируемые учителями дополнительные занятия для отстающих, от которых еще в прошлом семестре бегала, как черт от ладана. Кто так делает? (Ответ: те, кто сидит на стимуляторах.)