– Не дрожи, босс, я бы все равно не подала на тебя в суд, – усмехнулась Клава и подняла свою рюмку. – Ну?

– Безо всяких «ну». Просто помянем меня вчерашнего.

– А что случилось сегодня?

Призвав ее жестом, Кирилл сказал:

– Выпей, Клавка! Тебе еще рано думать о жизни и смерти. А, может, поздно.

– О чьей смерти? – продолжала расспрашивать Клава с простодушным видом, хотя душа ее заныла от тревоги.

Кирилл вдруг попросил:

– Спой мне. У тебя такой голос, Клавка… Раздольный… Тебе бы на земле жить, а не подносы таскать.

Клава испуганно оглянулась на дверь.

– Как это – спой? Там же услышат!

– Ну и что? Директор я или нет?!

– Директор, директор, – поспешно заверила она. – Кирюшка, ты уже опьянел, да?

Закинув в рот зеленую оливку, Кирилл озорно спросил:

– А хочешь, я выпью залпом всю эту бутылку?

– И рухнешь со стула. Может, по второй уже не стоит?

Она опасливо схватила его руку. Легко преодолев ее сопротивление, Кирилл снова разлил виски.

– Не стой у меня на пути, Клавка, – сказал он таким тоном, что она отдернула руку.

– Я только… – беспомощно начала Клава и не нашлась чем закончить.

Кирилл молча выпил. Потом еще и еще. Она следила за ним с ужасом. Ей давно не приходилось видеть, чтобы человек напивался так целенаправленно и с такой ненавистью к самому процессу. Через четверть часа, когда язык у него стал заплетаться, Кирилл вдруг схватился за телефон.

– Даже не думай! – Клава вырвала у него трубку. – Кому ты собрался звонить?

– Лари.

– Лари?! Обалдел? В таком состоянии, с работы? Да он задушит тебя собственными руками!

Его взгляд с трудом сосредоточился на ней.

– Может, я и хочу, чтобы он задушил меня собственными руками…

– Не болтай! Что тебе от него понадобилось?

– Я должен его предупредить…

– О скатертях?

– О чем? – он давно забыл обо всех скатертях на свете.

– А о чем?

– Что?

– Ой, поговоришь с тобой! – вздохнула Клава. – Спать хочешь?

Он засмеялся:

– С кем?

– Да уж не со мной, конечно…

Рука Кирилла опять потянулась к телефону.

– Лари… Мне надо… Я хочу…

– Поздно тебе хотеть! – она сделала вид, что рассердилась. – Ты уже лыка не вяжешь. И глаза вон закрываются.

– Я не буду спать.

Клава вкрадчиво спросила:

– Что случилось, Кирюша?

– А что случилось? – Кирилл опять рассмеялся своим странным надрывным смехом. – Нет-нет! Я помню… Я сделал открытие, Клавка! Великое открытие. Я обнаружил в себе бездну подлости… Подл человек. Достоевского читала?

– Ну, – не очень уверенно отозвалась она. – В школе…

– Я должен позвонить Лари… Когда я протрезвею… Тогда я не сделаю того, что надо. А сделаю то, что не надо.

Клава просительно предложила:

– Пойдем на воздух? Я отведу тебя домой. Тебе ведь недалеко?

– А моя машина? А, черт с ней! Будем ходить пешком, как любовники с Нового моста. Нет, не то… Это не с тобой. Пойдем… Позволите обнять вас за плечи, сударыня?

Она, жеманясь, воскликнула:

– Пожалуйста, пожалуйста!

– Ах ты, коза! Споешь мне?

– Нас заберут в вытрезвитель.

У Кирилла даже прояснился взгляд:

– А мы спрячемся! На путях. Я ведь живу за вокзалом. Мы полезем под вагонами.

– В таком-то костюме? – ужаснулась Клава.

Он заверил:

– Это не последний.

– Я знаю.

– Ты считаешь мои костюмы?

– Просто я всегда замечаю тебя. А ты нет.

– Ты же носишь форму. Вот в чем преимущество моего положения! Можно ходить в штатском и обнимать официанток.

И тут же выпустил ее.

– Мне надо запереть кабинет. Лари голову оторвет, если обнаружит незапертую дверь.

Забрав у него ключи, Клава все сделала сама и сунула связку в карман его брюк. На какой-то миг она задержала руку и почувствовала, как Кирилл напрягся.

Через служебный вход они выбрались на улицу, и он опять навалился на ее плечи, бормоча что-то забавное. Она улыбалась, откинув голову ему на руку, а сама думала, что самым большим счастьем было бы, если б его дом оказался на краю света. И Клаве предстояло отвести его туда.

Спрыгнув с высокого перрона на рельсы, Кирилл протянул руки, и она смело шагнула вниз, хотя он был совсем пьян и мог не удержать. Однако удержал. На Клаву пахнуло виски, и у нее слегка помутилось в голове. Все ее тело потянулось к нему, и в животе напряглась пустота, но Кирилл уже сел на рельсы. Он даже ничего не заметил…