– А хорошо тут! – протянула Арина, но все же слегка передернула плечами. – Почему мне не пришло в голову пойти погулять?

– Это всегда последним приходит тебе в голову. Даже странно, что мы встретились на улице.

– Не ворчи. Итак, что там с твоим Лари? – напомнила она. – С какой стати я поеду к чужому человеку? Даже если ты считаешь его чуть ли не отцом. Хотя у него ведь был свой сын?

Она заметила, как вдоль его скул прорезались горькие длинные линии.

– Был сын и есть, – голос Кирилла не изменился. – Максим. Я ведь рассказывал тебе о нем…

– Что-то я подзабыла!

– Макс. Я звал его. Максом. Так ему больше нравилось.

– Твой Лари похож на старого цыгана. Макс такой, же?

Кирилл нехотя признался:

– Я не знаю, мы не виделись уже много лет. Раньше Макс был совсем другим.

– Он уехал, – вспомнила Арина. – А куда?

Он пожал плечом, задрав ей сзади волосы.

– Шляется где-то. Он даже не пишет Лари.

– Но он хоть жив?

– Надеюсь. Он звонит иногда.

Помолчав, Кирилл добавил:

– Один раз Макс уже чуть не покончил с собой. Наверное, этого достаточно. Тогда ушла его мать. Макс всегда больше любил ее, чем Лари. Они оба были слегка сумасшедшими… Я до сих пор не понимаю, почему она не забрала Макса с собой. Это выглядело так, будто она его просто забыла. Как свое кримпленовое пальто, которое осталось в шкафу. Макс наглотался таблеток…

Поглаживая длинные пальцы, сжимавшие ее плечо, Арина спросила:

– Сколько вам тогда было?

– Лет по тринадцать, не больше.

– Почему он уехал? Не захотел работать у отца?

– Макс вообще не хотел работать. Когда Лари впервые привел нас к себе в ресторан, мы еще и в школу-то не ходили. Я просто ошалел… Мы с мамой тогда ели алюминиевыми ложками, а там был какой-то сказочный, сверкающий мир! Царство вечного счастья…

Арина ввернула:

– Королевство. И в тебе проснулся королевич.

– Что? Смешно, да?

– Ничуть, – она всегда серьезно относилась к детским представлениям о счастье.

– А Максу было смешно. На него это великолепие не произвело никакого впечатления. А мне потом снились эти крахмальные скатерти, блестящие приборы, разноцветные соломинки для коктейля.

Арина незаметно приподняла брови. Он ругал ее за это, говорил, что морщины появятся.

– Сколько же лет Лари уже управляет нашим рестораном? А он не дурак, да?

– Ну что ты, маленький! Далеко не дурак.

Ужас настиг его новым порывом влажного дождя: «Лари, Лари! Неужели я это сделаю с тобой? Я уже это делаю, Лари…»

Кирилл перевел дух и продолжил:

– Иначе бы нас уже съели с потрохами. Лари еще и осторожен. Может, даже чересчур осторожен. Главное для него, чтобы все шло, как идет. Он говорит: раз до сих пор все было совсем даже неплохо, то нет нужды что-либо менять. Помнишь, я тебе рассказывал о парне, которого встретил в Москве? Ну, французский повар!

– Который обкормил тебя «жюльеном»?

– Вот-вот, я весь на комплименты изошел… Так старался, заманивал его к нам, наврал с три короба о прелестях жизни в Сибири: охота, лыжи, рыбалка…

Арина вставила:

– Не так уж и наврал.

– Когда ты последний раз ходила на лыжах? В школе? Вот именно. Но французу ведь не обязательно об этом знать, правда? Он загорелся, ему захотелось все это испытать. Они ведь знаешь, какие заводные эти французы! Через полгода него заканчивается контракт с одним московским рестораном, а я никак не могу уговорить Лари…

«Ох, Лари, неужели я способен на это?!»

– А в чем загвоздка? – спросила Арина.

– Как обычно… В деньгах. Этот повар обойдется нам дороже любого из местных. Но ведь и реклама какая! Настоящая французская кухня.

«Он говорит о вещах, которые его безумно увлекают, а глаза такие, будто сейчас заплачет. Что с ним такое?» – ее рука невольно потянулась к его гладкой щеке.

– Ты уболтаешь своего Лари, я уверена, – сказала она. – Ты можешь быть таким убедительным. Уж я-то знаю. К тому же, если он к тебе так хорошо относится…

«Если б ты знала правду, – с тоской подумал Кирилл. – Если б я только посмел рассказать… Что я делаю, Лари?! Как я буду жить после… Неужели к этому я и шел двадцать лет? Это зрело во мне исподволь, а я и не замечал. И вот оно уже вырвалось и затянуло мою девочку, а я не могу и пальцем шевельнуть, чтобы остановить самим же и начатое…»

Слегка отклонившись, Арина подняла голову. Дикий крыжовник ее глаз наливался спелостью, пытаясь проникнуть в душу, но Кирилл был к этому готов. Его даже не испугало, что в собранном Аринином лице опять проступило что-то рысье. Когда ее желтоватые волосы были короче, они топорщились за ушами, как кисточки.