Паттон медленно выжидал момент, балансируя у макушки дракона. Поворот, еще один. Послышались громкие шаги толстых лап твари. Паттон не приближался.

Еще секунда, и стало ясно. Дракон обернется в правую сторону. Если облететь слева — можно будет нанести удар мечом.

Паттон обогнул змеиную голову и резким ударом руки проткнул мягкий глаз, из которого полилась слизь. Дракон взревел и изрыгнул пламя, вопя от боли. Крылья верного пегаса короля опалились от жара.

Однако, Паттон не думал улетать. Одного глаза было недостаточно, чтобы убить дракона. Облетев с другой стороны, король нанес удар в другое око. Послышался еще более дикий рев.

Когда Дракон перестал извергать пламя — королю оставалось лишь одно — запрыгнуть ему в пасть. Голова зверя болталась из стороны в сторону, отчего Паттону сложно было сосредоточиться. Но, в нужный момент, королю удалось подлететь максимально близко, чтобы, протянув руку, проткнуть голову дракона.

Собственными глазами король увидел, как в последний раз в глотке дракона зажглось маленькое пламя. Оно растекалось по толстой шее и кубарем стремилось к нему. Бежать было некуда. Несколько секунд — и короля вместе с пегасом охватил жаркий огонь.

Битва на секунду приостановилась. Все вокруг поняли, что случилось. Две невероятные вести — впервые за все время существования от руки человека погиб дракон. Вместе с драконом погиб король.

Одрин видел, как люди подбежали к тому месту, куда упала обугленная лошадь. Осознав, что драконы уязвимы, орки стали отступать. Близилась развязка битвы. И пусть люди выигрывали ее. Однако на лицах каждого воина читалась скорбь.

Скорбь охватила каждого человека в королевстве. Последняя надежда на мир и полное истребление орков черными углями покоилась теперь под крышкой синего гроба, около которого три дня, согласно традиции, провела жена погибшего короля и его сын — будущий король Эгелии.

Виктор не мог дождаться, когда его оставят в покое. В руках его по-прежнему поблескивало маленькое зеркальце, подаренное матерью. Даже, когда тело отца закапывали под землю, его ладонь сжимала серебряную рукоять.

Виктору нельзя было целых три дня хотя бы взглянуть на свое отражение. Это было невыносимо. Боль утраты не была для него столь мучительной, как невозможность видеть свой новый построенный мир. Однако люди требовали от него отдать дань уважения тому, кого так любил народ. И оставалось лишь ждать, когда обязанность правления возьмет на себя его мать — белокурая внучка русалки, не знающая ничего о войне.

Когда тело отца Виктора закопали, мальчик вернулся в свои покои и как всегда унес свои мысли в новый мир. Там не случилось раздора или неприятностей. Все было таким же, каким и оставил его мальчик. Высокие хрустальные замки возвышались над бирюзовыми океанами и туманными лесами. Невероятные жители нового мира тихонько ждали приказов от своего повелителя.

И приказ был следующим: «Я хочу видеть своего отца». И отец появился. Мягкие черты родного лица ясно улыбались своему сыну. Отец выглядел счастливым. Он более не был смугл и насуплен от тяжких дум правления. Он был добр и полон любви. Он был таким, каким всю жизнь хотел его видеть Виктор.

«Что ж, я опять убила своего героя. И какого уже по счету? Пятого? Сколько можно Вероника?! Положительные герои должны выживать — отрицательные умирать. Не наоборот» — корила я себя, дописывая еще одну главу.

Мама давно уже велела мне ложиться спать. Однако, я все никак не могла прекратить изливать на бумагу все те картинки, что крутились у меня в голове. Столько еще нужно было описать, выстроить, поправить. А я не успевала. От захваченной азартом спешки, я допускала глупые описки, продолжая описывать строчку за строчкой.

«Куда я спешу? Мне всего четырнадцать. Успею еще стать великим писателем».

В нашем классе все мальчики хотели стать бизнесменами или программистами. Девочки грезили о карьере модели или intagram-блоге, который неумело вели с десяти лет. У меня же не было выбора — как только я прочла свою первую книгу, то поняла, что не смогу не писать. Так и случилось. Шли годы, но и дня не прошло, чтобы я не написала хотя бы строчки.

— Вероника, — из-за двери выглянуло такое же круглое лицо, как и у меня — выключай свет. Завтра действительно рано вставать.

Мама всегда очень заботилась обо мне. Следила за тем, чтобы я вовремя поела, легла спала и самое главное — хорошо училась. Шагу нельзя было сделать без ее ведома. Все под четким руководством, с обязательными проверками домашки, съеденной до конца тарелкой супа и одобренной кофточкой без декольте.

В тоже время я ни разу и пальцем не притронулась к мытью посуды или к пылесосу. Любую работу по дому выполняла мама. Она же всю начальную школу собирала мне портфель, провожала до школы, помогала делать уроки. Как я расчесывать волосы-то научилось — чудо какое-то.