Льен.

Получив желаемое, Даст и Вельдара, словно шальные дорвались друг до друга. Я ведь тоже знал, как можно никем незамеченным передвигаться по дворцу и выбираться за его приделы. И тайный ход в гостиную княгини, по которому каждую ночь являлся к ней Даст, для меня тайным не был. Дверь в свою спальню Вельдара предусмотрительно закрывала на ключ. Но и из гостиной можно было услышать много интересного. И как Даст её из ночи в ночь выдерживает? Ненасытная, безудержная ведьма. Мой опасный, безжалостный враг.

Зачем я так часто приходил в покои моей распутной жены? Может, за напоминанием о моём унижении? Чтобы поддерживать в должном тонусе собственную злость? То, что я творил после этих посещений со своей фавориткой, даже меня самого удивляло. Но как я не старался обмануть себя, а Софина не способна была заменить мне недоступную, опасную, но по-прежнему желанную жену.

Моя княгиня и отцовский бастард рано расслабились, наслаждаясь жизнью и своей мнимой победой. Даже обидно, что они ничуть не усомнились в моей ничтожности, приняли как должное моё согласие на озвученные ими унизительные условия. Но пусть уж лучше верят в моё беззубое смирение, так будет легче вернуть принадлежащее мне по праву рождения. Я не признал своё поражение, а сделал тактическое отступление. И пусть случившееся болезненно для моего ущемлённого самолюбия, следующий раунд мы разыграем по моим правилам. Главное для меня к нему должным образом подготовиться.

Прошло три месяца. Я старался ничем не выдать задуманного. И тщательно подготавливал свой следующий ход. Раз в неделю — поздний ужин в гостиной княгини, без присутствия её любопытных фрейлин и охотно сплетничающих служанок. Этого было вполне достаточно, чтобы никто не усомнился, когда придёт время объявить, что княгиня снова в тягости. Я даже в монастырь съездил, якобы помолиться о ниспослании Богами Радежу наследника.

И вот, наконец, ко мне пришла Софина со своим внезапным, как для неё, и таким ожидаемым мною известием. Моя неизменная любовница на протяжении всего этого времени, пряча глаза и старательно всхлипывая, сообщила мне о своей беременности.

Время пришло. Я мог начинать действовать.

Скрыв рвущуюся из меня радость, нахмурился, отошёл к окну.

— И чем же ты думала, что допустила до этого, — добавив ехидства в голос, поинтересовался я.

И, правда, чем? Совсем, что ли не соображала? Я-то приложил для достижения полученного результата определённые усилия. А вот этой глупышке стоило о себе позаботиться. Глядишь, и прожила бы во дворце подольше. А так…

— Ваша светлость, простите меня, — бросилась к моим ногам, схватила руку, целует.

Дура, но приятно. Не стоит её больше мучить, к тому же — ребёнок. Ребёнок мой, и мне он нужен совершенно здоровым.

— Ладно, — помог Софине подняться, усадил её в кресло. Даже воды налил.

Пила она жадно, время от времени продолжая всхлипывать. И на меня смотрела со страхом и робкой надеждой.

— Кому ещё успела сказать? — я невольно напрягся ожидая ответа на очень важный для меня вопрос. — Княгиня не догадывается?

— Нет! Я никому! Как только поняла — сразу к вам. Ещё совсем немного времени прошло. Я хотела к Серафиме обратиться. Но не посмела без вашего позволения… Я должна была спросить. Да?

— Да, — ответил резче, чем собирался, испугавшись возможных последствий Софининой глупости.

— Послушай меня, милая, — я сел напротив, взял в свои её дрожащие руки. — Раз уж так получилось, пусть, я не против ребёнка. Но твоя репутация пострадать не должна. И до рождения наследника, мне бастарды во дворце не нужны. Я не хочу расстраивать княгиню. А теперь о тебе, — девушка напряглась, ожидая моего решения её дальнейшей судьбы. — Через неделю отправишься в монастырь. Придумай для того причину. Чтобы ненужные слухи не поползли. До родов поживёшь в Тихой обители. Во дворец вернёшься одна, о ребёнке монашки позаботятся.

Ужас на лице фрейлины, возникший при упоминании мною самого строгого монастыря в княжестве, сменился на мольбу.

— Я бы хотела сама заботиться о ребёнке.

— Это можно устроить. Монахини не откажутся принять тебя в свои ряды.

— Нет! Не надо, прошу.

— Тогда не говори глупостей. Может потом, — смягчился я, не желая без надобности расстраивать мать моего ребёнка. Хотя не думаю, что эта вертихвостка так уж сильно за него переживает. — Через год другой мы сможем забрать у монашек дитя. Но при условии, что никто никогда не узнает правды о его родителях. Уяснила?

— Да, ваша светлость, благодарю вас. Благодарю, — и Софина снова оказалась передо мной на коленях.

Избавившись от своей фаворитки, я крепко задумался, корректируя на ходу детали давно продуманного плана.

В Тихой обители Софину уже ждут, я не зря туда ездил, обо всём договорился заранее. И как с ней должно поступать настоятельница, многим обязанная моей покойной матери, знает. Из монастыря дурочке больше не выйти. Рисковать я намерен не был. А вот ребёночек её мне нужен. Потому что это мой ребёнок. Усадить на престол Радежа ублюдка Дастарьяна я никогда не позволю.