Шрифт:
— …В гости к тебе идти
По парапету,
И не верить бреду, что тебя нету…
Депрессовое настроение чувствовалось даже в воздухе самой квартиры, и Хром с Флудманом благоразумно решили уйти. Ярпен, уставший в походе, лёг спать в большой комнате, а Даниил, чувствуя себя как никто другой лишним в этом доме, всё же не уходил. Он стукнулся в спальню Никки — та лежала ничком на постели. Даниил прилёг рядом с ней.
— Иди, — сказала Никки, — Оля там, на кухне.
— Я там не нужен, — сказал он, — Там сейчас Салтыков.
— Поэтому ты пришёл ко мне?
— Нет…
— А почему?
— Потому что тебе плохо…
— Да, мне плохо. Но я не нуждаюсь в твоей помощи.
— Жаль, — горестно произнёс Даниил, — Я-то думал, что я тебе ещё нужен…
— Ты мне не нужен.
— Я никому не нужен, — печально заключил он, — Даже самому себе…
Даниил встал и вышел в коридор, прикрыв за собой дверь спальни. Он снял с крючка свою джинсовую куртку, и хотел было уйти, но полоска света из кухни остановила его. Даниил немного подумал и направился к кухне, где сидела за столом Олива, листая журнал.
— Пожарь мне пельмени. Пожалуйста, — сказал Даниил, заходя на кухню.
— Пожарить пельмени? — удивлённо переспросила Олива, — Вообще-то я всю жизнь имела дело только с варёными пельменями, а не с жареными.
— Ну свари. Пожалуйста.
Олива хмыкнула, однако поставила кастрюлю на плиту и снова села читать свой журнал. Даниил потоптался немного в кухне и, видя, что Олива не замечает его, пошёл в комнату Ярпена.
— Что это ты так рано улёгся? — заметил он, присаживаясь к Ярпену на кровать.
— Я устал с похода, — сказал Ярпен, открывая глаза, — Девчонки наши сегодня что-то не в духе…
— Видимо, пмс у обеих, — усмехнулся Даниил, — Ты ноги, что ли, натёр? — спросил он, кивнув головой на истёртую в мясо ступню Ярпена, высунувшуюся из-под одеяла.
— Ага…
— А я послезавтра на новую работу заступаю, — Даниил тяжело вздохнул.
— Кем устроился-то?
— Охранником, кем же ещё…
— Пельмени готовы, — сквозь зубы бросила Олива, заглянув в комнату.
Даниил оставил Ярпена и пошёл на кухню. Олива молча наложила ему пельменей в тарелку и так же молча достала вилку и положила перед ним.
— А сметана?
— Сметаны нет. Майонез в холодильнике, — сухо сказала она.
Даниил молча съел пельмени и положил голову Оливе на колени. Она не шелохнулась и молча продолжала сидеть, не сгоняя его со своих колен, но и не трогая руками его волосы, как любила делать это когда-то, будучи ещё влюблённою в него.
— Ты всё ещё в обиде на меня? — спросил её Даниил.
— Нет, — помолчав, сказала Олива, — Дело давнее... К тому же, ведь это ты спас меня тогда; правда, не знаю, зачем...
— Я спас тебя, а ты меня спасла сегодня на Медозере, — ответил он, — Так что мы квиты.
Несколько секунд прошло молча.
— О чём ты думаешь? — нарушил молчание Даниил.
— Сам знаешь...
— Так ты скажи.
— Я думала о нём, почему он поступил так со мною...
Свет был выключен. В кухне Никки сидела Олива, на коленях у неё лежала голова Даниила. И Олива изливала ему душу, она говорила о Салтыкове ему, тому, кого любила когда-то больше жизни и которого потом так же горячо ненавидела.
— Знаешь, может, он был послан мне, ведь я многое поняла на самом деле... И я уже давно не держу на тебя зла... То зло, которое причинил мне он, не сравнится ни с чем...
— А может, он и не виноват, — сказал Даниил.
— Как же не виноват...
— Может, он хотел сам себя убедить в том, что он способен любить по-настоящему. Но не смог...
— Может, и так...
А за окном безмолвно стояла белая ночь.
Глава 48
Белая ночь безмолвно стояла за окном. В квартире было тихо. Стрелки на часах, слабо чернеющиеся в отблеске светлых сумерек, показывали четверть второго.
— Век бы так пролежал у тебя на коленях, — сказал Даниил, — Но надо бы спать уже. Пойду, душ приму…
— Иди.
Он нехотя встал и отправился в ванную. Олива подумала и, вспомнив, что Ярпен сегодня вечером так и не поужинал, пошла к нему в спальню.
Ярпен лежал у себя в кровати, но не спал. Облокотившись на подушку, он писал что-то ручкой в своём блокноте и задумчиво смотрел перед собой, шевеля губами.