– Зачем же Адаму хотеть смерти?

– Да все из-за Марии,- проворчал Пепек.-От этой истории в голову ему неладное лезет...
– Пепек подумал.
– И еще мне показалось... не знаю...

– Что?

– А нам-то какое дело! Меня только удивило, что Мария пришла его встретить. Не знаю, заметил ли ты, как она на него глядела...

– У нее будто слезы на глазах стояли.

– Ну да. Баба, она всегда сразу сырость разводит - по глазам вмиг угадать можно, когда у нее сердце размякнет. На месте Адама подхватил бы я ее под руку... и на полпути она повисла бы у меня на шее. Вот какой у нее был вид, голубчик. Да, сегодня эта самая Мария на ночь не запрется, не будь я Пепек. Ежели бы Адам не был безмозглой вороной, так заметил бы это, верно? А он идет себе, руки на задницу заложил, голову свесил, чисто слепой... Да что там, - вздохнул Пепек, - может, они дома еще поговорят. Я был бы рад, - добавил он великодушно.
– Ну что они, скажи на милость, оба от жизни видят?

Станда молчал, стиснув зубы, словно от внезапной мучительной боли в сердце. Нет, все не так, Пепек ничего не понимает. Мария.. Мария просто удивительно чуткая. Она по-человечески боялась за Адама; потом там ведь стояли жены трех засыпанных...

Я, мужчина, и то прослезился бы. К тому же там ждали все жены, наверное это обычай такой, когда на шахте что стрясется. Вон и Пепека ждала его Анчка... пусть она и шлюха, как говорит сам Пепек.

Все приходят и ждут своих мужей, застыв, как изваяние. Станду охватывает волнение. Когда-нибудь и его станет ждать у решетки одна... немного похожая на Марию, немного-на госпожу Хансен; она пристально посмотрит на него глазами, полными слез, а Станда весело кивнет ей, и они пойдут под руку как ни в чем не бывало. "Пойдем домой, Марженка, я проголодался как собака". И они пройдут по саду с террасами, по которым водопадом стекают вьющиеся розы; только теперь это уже не Мария, а госпожа Хансен в широких брюках, она идет впереди Станды длинным легким шагом. А потом, дома... Станда морщит лоб, не в силах представить себе никакого "дома".

Он видит лишь свою мансарду, чистенькую, новенькую, так что делается даже немножко грустно; и Станда сидит за столиком и ждет. Мария приносит ему на подносе завтрак, и на руках у нее золотые волосики. Она сядет на край постели, потому что второго стула нет, и - расскажи, расскажи, Станда, что там в шахте! "Тех троих мы уже спасли, - скажет Станда просто. Понимаешь, ужас, что там было; дед Суханек чуть совсем там не остался; мне пришлось взять кайло и ползти на животе в штрек, в котором падала кровля..." Мария опустит шитье на колени, побледнеет, на глазах у нее навернутся слезы.

"Станда, Станда, я не знала, какой ты герой!"

Станда очнулся, и ему стало стыдно. Пепек насвистывает сквозь зубы и курит, затягиваясь так сильно, что летят искорки.

– Где же Матула?
– удивленно спрашивает Станда.

– Домой пошел, - отрывисто сказал Пепек.Придет после.

– Разве он женатый?

– А как же. Вот этакая бабища у него, - показал Пепек.
– Нужно же кому-то его из трактира домой доставлять, а? Ох, и злющая она! И Матулу иной раз бьет и заставляет на колени становиться,ухмыльнулся Фалта.

– Матулу?-ужаснулся Станда.
– Этакого силача?

– Он телегу с кирпичами поднимает. Зато Андрее хоть и недоносок, а жена его боится как черта.

– Почему Матула так зол на Андреса?
– вспомнил Станда.

– Никто не знает. Может, запальщик его какнибудь обозвал. Погоди, он Андресу еще подстроит штуку... Потому Матула и вызвался, понимаешь? Из-за Андреса, случая рассчитаться с ним ищет. Например, бревном ненароком придавить... Запальщику нужно глядеть в оба, с Матулой шутки плохи.

– А дома на коленях стоит,-дивился Станда.

– Да, брат, с бабами всегда так, - заметил Пепек тоном бывалого человека.

– А почему ты, Пепек, не пошел домой?

– С Анчкой?
– Пепек потянулся и сплюнул.А чего она нюни распустила. От этого человек... в ярмо попадает, - неуверенно сказал он.
– Как начнешь бабу утешать, так и попал к ней в лапы. Только Пепека не поймаешь! Ну, вот и пришли.

Станда остановился.

– Послушай, Фалта... почему ты, собственно, пошел добровольцем?

– Из-за денег, - процедил Пепек.
– Я, брат, старый воробей. За три часа тройная плата - выгодное дельце... Да и пострелята у меня есть, если хочешь знать. От Анчки. Двое, - добавил он нехотя.Что тут станешь делать? Ну пошли, что ли...

XIII

Станда жадно ел, наклоняясь над тарелкой супа.

Какой-то углекоп с "Мурнау", сидевший за соседним столом, так и вертелся на стуле - вот-вот себе шею вывихнет; но Пепек жевал и утолял жажду молча.

– Так вы кристинцы?
– не выдержал в конце концов шахтер с "Мурнау".

– Ага, - бросил Пепек.

– Говорят, у вас несчастье случилось.

– Да, болтали у нас тут что-то такое, - сдержанно ответил Пепек.

– И будто троих засыпало.

– Да ну-у!
– удивился Пепек.- Гляди-ка, Станда, чего только люди не знают!

Шахтер с "Мурнау" слегка обиделся, но опять не вытерпел.

– Крепильщика Рамаса я знаю, он работал у нас на "Мурнау"; говорил я ему - не ходи на "Кристину", сейчас это самая скверная шахта; туда никто и не идет, разве что такие, кого нигде не берут.