…

Солнце быстро выплыло из рассветной дымки и располосило улицы длинными серыми тенями.

Менгидир слонялся по городу без дела — за пределами замка у него не было ничего, мир вокруг казался ему таким же пустым и бессмысленным, как он сам. Извилистые улочки Лилландрила то устремлялись вверх, то шли под уклоном вниз. Каждый узкий проулок выводил к широкому проспекту или площади. Высокие здания с заострёнными крышами закрывали поднимающееся солнце; деревья, одиноко растущие тут и там, были тонкими и искривлёнными, их голубые и зелёные кроны ловили каждый лучик света, который проникал через нагромождения причудливой архитектуры. Менгидир укутался в свою синюю накидку с жёлтой тесьмой — под цвет знамени с изображением Лилландрильской Фляги, которое к месту и не к месту встречалось повсюду в городе. Мимо пронесся мальчишка лет десяти, за ним, виляя хвостом, пробежал пятнистый щенок. Группа студентов из местной академии жарко спорила на научные темы, стоя под балконом трактира, в который Менгидир как раз собирался заглянуть. Вдруг один из студентов бросил в его сторону очень странный взгляд… и сразу расхотелось заходить внутрь. Что им надо? Чем он им не угодил? Ему не хотелось гадать, что всё это значит, и почему вдруг стало так тревожно на душе. Он устремился вверх по проулку на просвет площади.

— Сегодня Морская Крепость, а завтра — Лилландрил! — голосил в самодельный рупор какой-то оратор на баррикаде из портовых ящиков. Народ постепенно стекался к нему из соседних домов. — Какого будущего хочет для нас кинлорд? Превратить наш древний великий город в имперский форт?!

Менгидир осторожно прошёл вдоль здания Гильдии Бойцов, и, не оборачиваясь, свернул в другой проулок.

— Пустить врагов Аури’Эля в наши дома? — продолжало доноситься с площади. — Позволить убийцам, ворам и насильникам «охранять наш покой»? Неужели вы не видите? Засилье мероненавистников захватывает Саммерсет! Империя людей топчет ногами кости наших предков, и завтра пройдется по трупам наших современников!

Менгидир не слушал дальше. Мимо него, громыхая доспехами, пробежал наряд городской стражи. Скоро оратор замолчит. «Завтра мы увидимся в подземелье замка», — подумал тюремщик.

Узкая улочка, вся заросшая синим плющом, вела ниже, петляя всё сильнее. В тёмных углах копошились крысы, а прямо посреди дороги сидел одинокий нищий босмер с драной шапкой в руке. Менгидир старался не смотреть на попрошайку, но готов был поклясться, что завидев его, лесной эльф кому-то помахал…

Тюремщик ускорил шаг. Его преследовала собственная тень и шорохи в кустах. С некоторым облегчением он вышел на широкую аллею с прекрасным видом на море. Суетливый переполненный чужеземцами порт внизу разорялся на разные голоса, звенели колокольчики, возвещая о прибытии новых торговых судов. Два больших корабля обходили порт к югу. Сама аллея тоже не была пуста — уличный бард пел классическую морскую балладу «О жемчужном ларце», небольшой птичий рынок лаял, чирикал и мяукал, заглушая балладу своей какофонией, а услужливая хаджитка в длинном красном платье показывала заинтересованным покупателям свой ассортимент живого товара. Менгидира пугали животные — слишком непредсказуемые, слишком шумные и ненавидящие своих хозяев, как и любые невольники. Молодой пёс почуял его страх и рванулся вперёд, раскатисто рыча, насколько позволила клетка. Менгидир отшатнулся в сторону, толкнул случайного прохожего, извинился и поспешил убраться отсюда подальше. Хаджитка быстро усмирила собаку, но спокойнее не стало.

Сейчас бы пройти через пристань, слившись с толпой, и удалиться к рыбацким причалам, где всегда тихо и живописно… Но двое крепких парней загородили спуск на открытые лестничные пролёты.

Менгидир встал, как вкопанный, глядя то на одного, то на другого. У одного в руках была увесистая булава, у второго палка с металлическим набалдашником.

— Мне… нужно вниз, — пробормотал тюремщик. — Я заплачу, если надо… Сколько?

Тот, что с палкой, отрицательно покачал головой — медленно, выразительно… Что-то не так. Это не портовые хулиганы. Пёс опять озлобленно залаял за спиной. Колокольчик на лодке звякнул оглушительно громко. Менгидир сорвался с места и бегом помчался в тень очередной подворотни — словно весь мир гнал его прочь, подгонял в спину тревожными выкриками, звоном и лаем. С балкона выглянула какая-то девушка. Деформированные тени метались в просветах между жилыми домами. Добежав до зелёного парка, беглец остановился и обернулся. В переулке никого не было.

И тут на плечо легла тяжёлая ладонь.

— Пройдём-ка с нами, — сказал низкий голос из-за спины.

У Менгидира перехватило дыхание. Что-то острое уперлось в бок.

— Приказ Ависен’эри, — злорадно добавил второй голос.

Тюремщик зажмурил глаза, полные ужаса и слёз.

…

Раздался стук латной перчатки о тумбочку. Феранви резко открыла глаза и увидела над собой одного из постовых.

— Генерал, — тихо сказал он. — Ты нужна нам внизу.

Феранви так крепко спала, что, ей казалось, ещё секунду назад она прикрыла веки, потом промелькнуло мгновение темноты, и вот она уже выспалась и чувствует себя полной сил. Не больше минуты ей потребовалось, чтобы облачиться в полный комплект любимых доспехов (никто не понимал, как она делает это с такой скоростью…), и вот она уже встречала на пороге вернувшихся с ночного патруля ребят под командованием Айвин Леди Булавы.

— Что такое? Докладывай!

— Дамейлия, кинхард. Она мертва.

— Проклятье! Нам не стоило выпускать её на улицу одну!

Айвин покачала головой, поблескивая влажными глазами.

— Сомневаюсь, что мы уберегли бы её от себя самой. Мы обнаружили её на отмели под скалами.

Осмотр тела дал однозначные результаты — никаких следов насилия, смерть от падения с большой высоты.

Тело Дамейлии было перенесено на задний двор без лишнего шума. Печальная новость облетела пробудившихся ото сна Защитников, и, хотя невеста заговорщика Тимена не удостоилась свитка почестей и пышной церемонии, как павшие рыцари, сожжение было совершено по всем правилам.

Тианарен печально вздохнул:

— Чувствую себя жрецом Аркея.

— А в остальном? — сухо осведомилась Феранви.

— В остальном неплохо себя чувствую, спасибо, — он улыбнулся. — Магия творит чудеса, как ей мирозданием и положено.

Обсуждать случившееся не было ни смысла, ни времени — юрисривы Божественного Обвинения могли прибыть в любую минуту. Прах Дамейлии был помещён в урну (коих было в запасе не так уж много) и оставлен на четвёртом этаже, в тёмном углу вытянутого выставочного зала, недалеко от урны с надписью «Налиндель, Разведчик».

А потом начался дождь. Когда успели набежать облака, никто не заметил.

Феранви, конечно же, распорядилась привести в порядок свою маленькую крепость, и хотя Защитники недоумевали, куда уж лучше, генеральша каждый раз находила, к чему придраться, и всё переделывала сама. Слишком уж её заботит репутация Гильдии Синерина в глазах законников, думал Тамил, наверняка потому, что сама она чувствует себя недостаточно успешной, недостаточно уверенной. Заместитель подбадривал любимую командиршу, как мог, а она злилась и отвешивала затрещины за любую малейшую провинность или неудачную шутку — как обычно. Подготовка к встрече с юрисривами оживила помрачневшую гвардию, суета мигом помогла отбросить лишние мысли. Всем, кроме Заэля. Он встал позже всех — когда генеральная, во всех смыслах, уборка добралась до третьего этажа. Известия о смерти Дамейлии всколыхнули в душе Заэля очередную бурю — которую он, разумеется, скрыл глубоко внутри, но слёзы на глазах скрыть не смог. Так вот почему ему хотелось задержать Дамейлию в тот момент, на лестнице, но уже поздно — какое это имеет значение теперь… Какое ему вообще дело до незнакомой девушки… Заэль отмахнулся от собственных мыслей и как можно скорее включился в работу, хоть и не разделял бодрого настроя окружающих и большинства соратников избегал.